Вот, что рассказывает дочь Олега Валериановича Ксения.
Прежде всего папа — мой самый большой друг. И лучший отец. При фантастической занятости в пору моего детства — ежедневные спектакли, а в перерывах съемки — мы полноценно общались. У папы всегда было и есть время для нас. А сегодня и для внуков. Мои дети обожают деда, он для них авторитет и друг.
С ним можно хулиганить. И смеяться вместе. Он зачинщик всяческих вылазок.
О некоторых я расскажу вам по секрету. Теперь можно, дело прошлое!
Однажды мы проникли на территорию закрытого ведомственного санатория. Там отдыхали работники «Четвертого Управления», что звучало для меня, ребенка, загадочно. Но взрослые знали, что речь о работниках 4-го управления КГБ СССР. Вы понимаете, это серьезно! Середина 1980-х, еще вовсю действовали социальные страты «номенклатура — обычные люди».
На Кавказских Минеральных Водах мы лечили мой пиелонефрит. Детский санаторий «Мать и дитя» имени Калинина располагался на испекаемой солнцем бетонной площадке без намека на растительность. Ни одного дерева!
Вечерами из-под лавок орали гигантские жабы, наверное, вымирающие от засухи. Мы наливали им воду в крышечки от литровых банок с соком. Деваться детям было некуда, и в промежутках между лечебными процедурами мы прыгали по бетонным плиткам, набивая себе шишки и зарабатывая солнечные удары. Зато пили из лечебных источников.
Представители 4-го управления охлаждались в лучшем месте Железноводска.
Мы с отцом прогуливались мимо несколько раз. И наблюдали за забором настоящий лесистый парк с аккуратными дорожками и щитками безопасности через каждые 15 метров: «Разбейте, если почувствуете себя плохо». Где-то внизу сверкало и манило озеро. Невиданное на весь Железноводск роскошество. Бдительная охрана на вопрос, можно ли зайти прогуляться, отвечала категорическим отказом.
Я думаю, папа просто решил, а почему бы и нет? Пусть Ксюшка тоже посмотрит на эту красоту. Он все понимал про возможные последствия, но времена уже менялись, вовсю шла перестройка, и в нем проснулся мальчишка с московской Покровки. Великий инициатор самых неожиданных приключений. Остап Бендер — наш любимый персонаж.
Он подсадил меня на забор и перелез сам. А затем мы, как индейцы или шпионы, в этом была важная часть замысла, мягко ступали по сухим платановым листьям и незаметно (как нам казалось!) спустились к озеру. Нам открылся пляж с мягким мелким песком. На берегу в удобных раскладных креслах из гладкого красного пластика сидели ответственные работники и удили рыбу. Времени закамуфлироваться под своих у нас не было.
Управление наглядно показало свою оперативность, и перед нами вырос крепкий мужчина в одних плавках. Мы уже ожидали возмездия, милиции, выяснения личности, а точно ли это артист Басилашвили с дочерью… Мужчина с кем-то поговорил по телефону, причем черный стационарный аппарат был выкопан прямо из песка. Нас проводили к директору.
Сработала популярность: «Ну что же вы так, Олег Валерианович, через черный ход? Ведь всегда можно просто попросить». Но просить отец не любит. Так у нас оказался временный пропуск, а с ним свободный вход в парки и кафе с разноцветными шариками мороженого.
А однажды папа остановил для меня трамвай.
Мне было шесть лет, мы шли в выходной по Дмитровскому переулку, это уже Ленинград.
— Дай мне свою свистульку, — сказал папа.
У меня была с собой такая расписная деревянная лакированная птичка. В переулок как раз заворачивал трамвай.
— Смотри, я сейчас свистну, и трамвай остановится.
И правда свистнул — и остановился! Я так испугалась, спряталась во дворе. Не знала, что как раз в этом месте была остановка… Но уверенность во всесилии отца во мне укрепилась.
В детстве папа незаметно развивал наши увлечения.
Иногда я сопротивлялась, особенно глупым подростком. Но все имело всходы и что-то затем перерастало в профессию.
Водил по музеям, мы вдумчиво смотрели картины, обсуждали «Возвращение блудного сына» Рембрандта. Впрочем, это казалось скучным, я отказывалась, ходила из-под палки даже в Эрмитаж. А потом выросла и полюбила музеи всей душой, много лет рассказывала и писала о них и продолжаю этим заниматься.
Отец устраивал городские экспедиции! Тогда еще не было домофонов и кодовых замков, мы запросто заходили в старые петербургские дома и искали в парадных следы былой жизни: остатки лепнины, камины, разглядывали узоры на кафельных плитках, что-то фотографировали и записывали затем наши впечатления.
С ним же придумывали целые циклы радиопередач. Обо всем на свете! Писали сценарии, подбирали пластинки, ставили их в нужный момент. Всё записывали на кассетный магнитофон. Я тогда и не задумывалась, что когда-то буду работать на радио.
Отец дарил хорошие книги.
С его подачи я прочитала «Мастера и Маргариту» Булгакова. «Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!» — засело крепко с того времени, иногда мешает, но уже превратилось в кредо.
Мы читали страшные сказки, собранные Афанасьевым, изданные еще до 1917 года, в старой орфографии. Финал в них не всегда бывал добрым, но это и нравилось. Особенно нарисованная старуха Баба Яга, которая тянула свои костлявые руки со страницы. Сказки объединяли нас с отцом. Ведь он тоже читал их в детстве и боялся. Конечно, сказки эти знакомы и моим детям. Нас целое сообщество!
И сейчас на нашей книжной полке стоит «Путешествие Нильса с дикими гусями» Сельмы Лагерлеф с подписью папиной рукой «Эту книжку я читал в Москве во время войны». Папа имел в виду именно текст, его книжка не сохранилась, он купил мне новенькую, на Новый, 1984 год, и я помню, как обожала читать истории про приключения мальчика и грызть зеленое яблоко в цвет обложки.
Тяга к приключениям у него была всегда!
Мало кто знает, что Олега Басилашвили могли принять в отряд космонавтов и в юности он прошел все испытания на центрифуге. Невероятный вестибулярный аппарат. Признаюсь, когда он впервые рассказал мне об этом опыте, подумала: фантазирует. Как-то раз мы во время морского путешествия попали в жестокий шторм. Пока все пассажиры страдали от морской болезни, Олег Валерианович единственный спокойно ходил обедать и ужинать, а затем читал книги, полеживая в каюте. Будто полный штиль. А вокруг осенняя Балтика, волнение семь баллов и качка бортовая и килевая одновременно! Во все стороны. А ему хоть бы что!
Эта выдержка срабатывала в театре. Я помню его перевоплощения, поскольку часто после школы шла прямо в БДТ.
В основном сидела в зале на приставном стуле или в гримуборной слушала трансляцию с комментариями режиссера спектакля, например: «Сцена в доме у Пиквика. Артист Басилашвили готовится к выходу».
Но однажды, когда шел спектакль «Визит старой дамы» Дюрренматта, меня пустили за сцену. Конечно, в обход отца, он бы не одобрил. Причем я оказалась даже почему-то под сценой. Там и увидела папу. Но это был не он. Тот человек не замечал меня, хотя я стояла рядом. Меня будто не было. А он — другой, чужой.
Вбежал, взял что-то из реквизита, я улыбнулась. А в ответ — ничего. Никаких подмигиваний. Дескать, сейчас, дочка, доиграю — и пойдем ужинать.
Ничего подобного, никакого намека. Прошел мимо. Он был весь там, в действии, в спектакле.
При этом всегда и сейчас считает успех мимолетным, очень редко бывает доволен собой. Избегает автографов, публичности.
Помню репетиции роли дяди Вани в спектакле БДТ. Отец ожидал, что его ждет провал! Как же его встречала публика, какими аплодисментами. В Гамбурге театр ходил ходуном, зрители в знак признательности не просто аплодировали, стучали ногами. «Не плачь! — надрывно крикнул кто-то из зала в индийском Дели после сцены, где Войницкий стреляет в профессора. — Не плачь, дядя Ваня!»
Он научил меня скользить на коньках, играть в футбол и бадминтон. Однажды зимой в садике на Литейном проспекте катал меня по снежным дорожкам на какой-то плохо закрепленной железной скамейке.
Мы придумали особое озвучивание многочисленных сериалов и разговорных шоу на ТВ. Выключаем звук и сами пародируем голоса героев, раскручиваем сюжеты и дискуссии в разные концы. И это очень смешно, попробуйте.
Мы читаем одни и те же книги. Смотрим одни и те же фильмы.
У нас много пересечений. Отец из Москвы переехал в Петербург, а я совершила обратный вираж и теперь живу в его любимой Москве.
Мы всегда на одной волне, хотя можем спорить до бесконечности.
Пусть так и будет, долго-долго.
Фото: Юрий Белинский/ТАСС, из личного архива
Источник: https://dzen.ru/a/ZvVkl8TYZy-VDEgY
