Я помогу тебе подготовить мое убийство, но не позволю убить себя.

Знаешь ли ты, как начинаются торнадо? Область теплого атмосферного фронта встречается с областью холодного. В той, и в другой области – тишь и благодать. Но вместе… Их сминает, закручивает, возносит до небес и бросает на Землю. Это сравнение хорошо подходит для той пары, которую мы когда-то создали, и для всей этой ситуации, которая потом образовалась.

- Я хочу узнать, как она собирается это сделать. Как она это сделает?! А?! – Сергей засмеялся. – Может быть, стоит дойти до конца, чтобы узнать это?!
- Ты с ума сошел! – возмутилась его сестра Аля. – Как же ты это узнаешь, если будешь к тому времени мертв?! Этого не узнаю и я. Неужели это тебе не понятно?! Ну, хватит издеваться над здравым смыслом! Переходи жить пока ко мне, пожалуйста. Ну что мне, стать перед тобой на колени?
- Да, действительно, боюсь, что я этого не узнаю, а если и узнаю, то в мгновенье перед смертью. Поделиться своими впечатлениями у меня уже не будет времени. Но у меня – другие планы. В конце концов, я – мужчина. Я доведу все до логического конца. Я – психолог. После развода она готовит свой финал. А я должен завершить с ней свой эксперимент. Суть его я тебе объяснял. Излечивается ли маниакально-депрессивный психоз? Можно ли любовью и хорошим отношением к пациенту сдвигать начало маниакального и депрессивного циклов в маниакально-депрессивном психозе, или эти циклы функционируют независимо от внешних факторов? Ты не представляешь, какой интерес подобные работы могут вызвать в широких кругах психиатров.
- Брось все это! – горячо возразила Аля. – Я боюсь, что ты заиграешься в эти игры и пропустишь самый важный момент.
- Риск, ну, конечно, риск, да еще какой! Но разве ты не понимаешь, как это будоражит кровь! Это тебе – не какой-нибудь хиленький секс. Это – крупная игра, ведь на кону – моя жизнь. Я знаю, она сделает это ранним утром, но так, чтобы я еще спал, и чтобы шум можно было поднять среди соседей… Чтобы я умирал на их глазах. Ей ведь нужны свидетели?! Она уже пару раз заглядывала утром. Я все понял. И вообще сейчас у нее фаза глубочайшей депрессии. Сидит в кресле темнее тучи и смотрит на меня исподлобья.
- Господи, я уже ночами не сплю. Не знаю, как утра дождаться.
- Аля, не причитай, все под контролем. В последние дни у нее на губах появилась загадочная улыбка. Она уже готова к действию. Я знаю, я уже понимаю, когда у нее готовится смена фаз. «Бросок» будет в ближайшие часы. Может быть, сегодня. Я уже собрал сумку. Но доведу до последней минуты. Уйду ночью. Она приходит поздно, вечера проводит у сестры Люды. Ты при ней лучше не звони. Она в наглую поднимает трубку в своей комнате и слушает, как я разговариваю. Да и по сотовому не стоит. Как кошка, все слышит. Не нужно беспокоить ее. Пусть думает, что все у нее идет по плану.

Первый осенний день был жарким. Пришла, расслабилась у телевизора. А когда посмотрела на часы, был уже двенадцатый час ночи. Аля не стала беспокоить Сергея. «Позвоню завтра», - подумала она. Сон полностью вырубил ее из действительности.
«Звонок телефона с трудом разбудил ее. Бесцветный голос Лизы был еле слышен в трубке:
- У нас несчастье. Сергей умер.
- Господи! Где он умер? В больнице, дома?
- Дома. Лежит на полу в детской…
Аля не помнила, как ловила такси. Сергей лежал на полу в бывшей спальне дочери. Его руки были еще теплые. Лиза возбужденно ходила из комнаты в комнату, беспрерывно курила.
- Он перешел грань, и я его наказала, - она даже не пыталась скрыть то, что сделала.

Дальше сознание Али переключилось…
У нее на тумбочке зазвонил сотовый, и она проснулась.
- Сережа! Ты жив! Господи, какой страшный сон я видела!
- Я тоже видел страшный сон. Но вовремя проснулся… Я позвоню тебе из аэропорта.

«Он не мог кричать, он задыхался… Он умирал…
«Ничего я не успел, - в ужасе думал он. – Она меня обыграла… Может быть, хоть удастся нажать кнопку сотового, Аля догадается…»
Последним усилием его рука поползла к карману легких шортов, в котором лежал сотовый. Но почему-то она никак не могла доползти до этого кармана….»
И вдруг на его бедре завибрировал телефон. Потом он подумал, что все было, как в фильмах о вампирах, которые разбегались при приближении рассвета. Так и его видения меркли, испарялись… И, наконец, он проснулся. Он тяжело дышал, окна были темные. На его бедре беззвучно вибрировал сотовый. Это он с вечера поставил будильник на три часа ночи. Сергей отключил его.
«Значит, успел. Нужно еще выбраться без шума», - он уже четко понимал, что через пару часов все увиденное им во сне может стать явью.
Он взял собранную накануне сумку. Перебросил через руку одежду. Прошел мимо двери в комнату Лизы, тихо открыл входную дверь. Взял в руки туфли и вышел, слегка прикрыв за собой дверь. Дверь в общий тамбур он тоже не стал захлопывать. «Ничего с ней не случится, до девятого этажа воры не дойдут, да и подъезд теперь запирают».
Между этажами он оделся. Уверенно сбежал по лестнице, и открыл дверь на улицу.
«Так он открыл дверь в новую жизнь, - подумал он о себе в третьем лице. На улице было еще совсем темно. Только там, на востоке небо уже чуть-чуть светлело… И он воспринял это как символ. – Рассвет… Рассвет… Вырвался….»
Он шел по улицам. Рядом с ним притормаживали такси. Но ему нужно было движение. Он шел широко, размашисто. И он понимал, почему это движение так нужно ему. Как он рассказывал на своих лекциях студентам, эмоциональный стресс, подобный тому, который пережил он, приводит к возникновению стойкого комплекса отрицательных эмоций. Единственный способ разбить этот комплекс заключается в получении большого количества положительных эмоций. А организм каждое дело, каждое движение засчитывает, как положительную эмоцию.
«Ну, все, - сказал он себе через некоторое время, - достаточно. До аэропорта слишком далеко. Я достаточно восстановился».
Он остановил такси. Через полчаса взял билет на первый же рейс на Москву, и позвонил Але:
- Я улетаю. Ушел ночью, как мы и договорились. Ты ничего не знаешь обо мне. Пусть побегает, побесится. А впрочем, мы ведь давно разошлись, какое ей до меня дело. Целую. Не беспокойся. Пока звонить не буду. Может быть, рвану куда-нибудь на Канары. С покупателями квартиры встретишься, и будешь действовать по доверенности. Там все указано, какая доля – мне, какая – ей.

Несколько дней Сергей не звонил. Они встретились в Интернете. Там можно много и недорого разговаривать. Агент mail.
- Где ты, Серый? Почему не звонил? Зачем отключил сотовый?– вопрошала Аля. - Ты знаешь, что она покончила с собой?
- Боже мой! Хренов я ученый! Не могло этого случиться! Может быть, ее убили?!
- Нет, она выбросилась из окна вашей квартиры. Через пару дней после твоего отъезда. Хорошо, что Люда ночевала у нее, и ясно, что ты к этому непричастен.
- Боже мой! Как я упустил эту возможность! Все с ног на голову… Теперь я – злодей, а она – жертва… Господи, как мне тяжело!
- Что ты мелешь?! Какой злодей?!
- Я все думал о том, как она будет выходить из этой ситуации. Значит, не смогла выйти из нее по-другому, не справилась. Хотя я не исключал какого-то подобного развития событий, но не осознавал до конца, что вот так это может случиться. Ее план не удался. Он вывел бы ее из фазы депрессии, и ввел бы в состояние эйфории. А так ее депрессия только утяжелилась. Она настолько была уверена в своей победе надо мной, что никакого другого сценария выхода из депрессии не имела. А она ведь не дура, обычно она имела запасные сценарии. Я «вырвался из ее объятий» живым, и она этого не пережила. Нет, даже не так, у нее не оказалось замены того, что она собиралась сделать со мной. «Таблетка от депрессии» убежала. Ты думаешь, я рад этому?
- Да нет, конечно, я так не думаю, - пробормотала Аля.
- Все-таки, я думаю, что любил ее. И любил именно за эти безумства, которые она творила. Иначе моя жизнь была бы совершенно пресной.
- Это не любовь, Серый. Это – патология, которую ты наблюдал и исследовал. Любовь еще будет, я думаю. Ты еще очень молод.
- Не знаю. Есть такой психиатрический термин – «индуцированный бред», или «сумасшествие вдвоем». Мне еще долго придется лечить самого себя, потому что психозы обладают свойством «наведения» на окружающих.
- Не придумывай! Ты же не болен, - возразила Аля.
- Я так долго общался с психически больным человеком. Мне будет не хватать ее. Понимаешь, в нормальной женщине мне будет не доставать этой остроты отношений, связанных с такой болезнью. Это – ловушка, из которой трудно будет выбраться.
- Но теперь ты можешь вернуться.
- Никогда! Как ты не понимаешь, что этого нельзя делать. Весь наш город полон ею. Там я все равно погибну. Мне нужно начинать жизнь с чистого листа.
- Но что тебе мешает продолжать ее здесь? Ваша дочь давно живет в Санкт-Петербурге. С Лизой вы развелись, и формально ты не имеешь никакого отношения к тому, что с ней случилось.
- Аля, я еще не знаю, чем все это кончится для меня, - задумчиво сказал Сергей. - Нет, нет, я не хочу пугать тебя. Я так самонадеянно называл все это экспериментом. Но теперь мне видится все по-другому. Чей эксперимент? Мой, или ее?! А, может быть, жизнь поставила на нас эксперимент? Я не хочу погибать, но, может быть, объективно, мне не выбраться из этого торнадо. Лиза ведь тоже не собиралась покончить с собой. Хотя, если бы удался ее план, я не знаю, что стало бы с ней потом.
- Но у тебя в отличие от Лизы – планов громадье. Твоя докторская диссертация, подготовленные к публикации книги. У тебя не должно быть проблем.
- Я не знаю, Алечка, не знаю. Психика человека – очень тонкий инструмент. Все, о чем ты говоришь, делалось при Лизе. Да, она мешала, издевалась над всем этим. Но она была при этом. А как я теперь буду все это завершать без нее?! Без ее насмешек, издевательств, без ее мелких пакостей? Ты – не психолог, тебе этого не понять…
- Сержик, миленький! Тебе нельзя сейчас быть одному, приезжай, поживи у меня.

Послесловие

Аля стояла у могилы Сергея.
- Не могла памятник получше поставить, хотя бы на деньги Сергея, он хорошо зарабатывал в последнее время, - с раздражением подумала она о Лизе.
Их родственная духовная связь брата и сестры была очень сильна. И ее душа, сердце и мозг не принимали смерти брата. Поэтому во сне и наяву ее мозг прокручивал и прокручивал (проигрывал) нереальные варианты развития событий, при которых брат остался бы в живых. С Лизой они не общались, и даже случайно за прошедшие после смерти Сергея шесть лет не встретились. Да и встретиться они не могли, Лиза продала квартиру и уехала после смерти Сергея к дочери в Санкт-Петербург. То, как ей удавалось теперь выходить из депрессионной фазы своей болезни, Алю уже не интересовало.
Её обращения в прокуратуру ничего не дали:
- Если даже у покойного нож торчит из груди, или топор из спины, убийство нужно еще доказать. Если бы даже нашли какие-то вещества в теле, то он мог принять их сам. А вообще, сейчас известно столько препаратов, которые разлагаются, и не оставляют никаких следов. Есть такие, которыми достаточно просто облить человека. Добрый Вам совет: оставьте это, живите своей жизнью. Здесь Вы ничего не докажите. А мы – ничего не найдем.
Целых полгода после смерти Сергея Аля писала какие-то заявления в милицию, прокуратуру, в суд. Ходила к кому-то на прием. Однажды ее сын Андрей обнял её крепко-крепко, и сказал тихо, но настойчиво:
- Хватит, мама! Хватит! Я не могу смотреть на то, как ты губишь себя. Дядя Сергей умер, и с этим уже ничего не сделаешь.
- Ну, поплачь, поплачь у меня на плече! – Тело Али сотрясалось в рыданиях. – Теперь я буду твоей опорой. Что делать, если я остался единственным мужчиной в твоей семье.
-Ты вырос, сынок, - только и смогла сквозь рыдания ответить Аля.