Чтение
Сергей Михеев
Не очень понимаю, почему носятся с "Лолитой"? Я помню, когда на прилавках в магазинах стояли "Майн Кампф" и "Поваренная книга анархиста"
На базе Российского книжного союза (РКС) запущен экспертный центр для оценки печатных и электронных книжных изданий (за исключением учебных, нормативных и официальных) на предмет соответствия законодательству, сообщил «Ведомостям» представитель РКС. В его состав вошли представители Роскомнадзора, Российского военно-исторического общества, Русской Православной Церкви, Духовного управления мусульман России, Федерации еврейских общин России и других организаций. Создание совета называлось одной из приемлемых схем для определения книг, которые стоит изъять из продажи из-за нарушения законов, в том числе Закона о запрете ЛГБТ-пропаганды (признана в РФ экстремистской организацией, запрещена на территории страны). Создан отдельный экспертный совет по книгам. Можно назвать это «книжной полицией» или нет - не знаю. Возникает дискуссия: не будут ли эксперты этого совета придираться к книге «Лолита» В. Набокова? Темы обозначены, острые углы видим. Нужен ли отдельный совет или достаточно Роскомнадзора, федеральных органов власти, которые должны за этим следить?
Сергей Михеев: Если создают такие советы, значит, кому-то это нужно. Что касается пересечения полномочий, надо смотреть более подробно, какие у него будут консультативные полномочия. У Роскомнадзора есть исполнительные функции, и он может вынести некое решение. А здесь, судя по всему, чисто консультативный орган, который будет что-то рекомендовать или не рекомендовать. Я не очень понимаю, почему носятся с «Лолитой»? Обязательно ли надо этот роман прочитать? Меня больше всего интересует, чтобы смотрели за школьными программами предельно внимательно. Например, на «Мертвые души» моего любимого Гоголя выделяется один час, хотя это грандиозное, по-прежнему современное произведение. Может быть стоит какие-то книги из программы убрать или подсократить, чтобы наши дети ознакомились с русской классикой, чтобы потом мы не задавали вопросов: «Почему они ничего не знают? Почему они ничего не умеют?» За детской литературой надо тоже очень пристально следить.
Что касается остальных произведений, то можно давать побольше свободы. Надо ли следить? Надо, конечно. Я помню, в 1990-е годы на прилавках в магазинах стояли «Майн Кампф», «Поваренная книга анархиста» (пособие по использованию обычных исходных материалов, веществ, предметов для изготовления в домашних условиях оружия, взрывных устройств, ядов и т.д.), экстремистская литература религиозного толка и т.д. Пусть такие консультативные органы за этим всем следят. Меня больше интересует работа с детьми и с подрастающим поколением. Здесь надо быть очень внимательными и не играть в либерализм. Часто школа, родители не успевают за тем, что в головы и души детям вкладывают телефон и Интернет. Если мы еще и книги упустим или будем сквозь пальцы смотреть на школьную программу, тогда всё, что происходит на поле боя, наша борьба с санкциями будут бессмысленны, потому что следующее поколение скажет: «Не нужны нам ваши книги, ваша родина. Дайте нам свободной жизни!»
Спрашивают, как долго у нас известные эксперты, политологи, научные деятели будут ссылаться на западные комиксы? Смысл в том, что по-прежнему смотрят на Запад, и западные ценности, пока не запрещенные, тоже пытаются применить на российской почве. Вопрос: как долго? Пока не очистимся?
Сергей Михеев: Есть «источник чистой воды» - это я (смеется)! Никогда не ссылался на комиксы. Что касается русского языка, я не строю из себя святого или гения - все мы ограничены и испорчены. Насколько возможно, пытаюсь за этим следить, а как долго или как недолго, очень трудно сказать. Пока люди сами это не осознают, будет сложно это сделать. Можно ввести более тщательный контроль за этим, воспитывать людей, что касается официальных документов, выступлений, государственных СМИ или тех, которые входят в федеральные бесплатные пакеты вещания. Очень часто те, кто вроде бы должен всё это охранять или нести, сами не владеют русским словом и сваливаются в непонятный «новояз» (иногда это оправдано, а иногда нет).
Пока у вас нет суверенности в душе, не будет суверенности в ваших делах. Дух творит себе форму. Очень много было сделано для того, чтобы это потерять. Поэтому «доколе» - это вопрос риторический. «Дотоле», пока абсолютное большинство из нас не почувствует, не вернёт ощущение ценности того, что мы называем русским языком, русской культурой, российской культурой.
Спрашивают по экспертному совету по книгам, которые будут отслеживать и рекомендовать изымать: «как же свобода слова и печати, дарованные Конституцией?» Наверное, свобода и вседозволенность – разные вещи.
Сергей Михеев: Что значит «свобода слова и печати, дарованные Конституцией»? Свобода для всего, что ли? Тогда давайте отменим законы и пусть будет «свобода слова»! Свобода слова никогда не трактовалась ни в одном государстве как свобода любого слова. Нет такого государства, где есть абсолютная свобода говорить всё, что вам взбрело в голову, а тем более печатать и распространять. Вы хотите сказать, что такая свобода слова и печати существует в странах Запада? Посмотрите, что они сейчас пишут о России, и попробуйте там отстаивать другую точку зрения! Посмотрите, как они заблокировали все российские СМИ, в частности, мой канал на YouTube, у которого был почти миллион подписчиков! И никакие попытки переговоров, жалобы, объяснения на них не действуют. Это сервисы из тех стран, которые нам про свободу слова все уши прожужжали. Все прекрасно понимают, о чем идет речь, - абсолютная свобода слова равна саморазрушению. Вопрос в том, насколько это контролировать.
Например, культура - это комплекс ограничений. Если я, культурный человек, начну на радио ругаться матом, то вы будете чувствовать себя оскорблёнными. А я вам скажу, что это «свобода слова»! Почему я не могу это сделать? Кроме внутреннего чувства и понимания, что нельзя оскорблять людей, есть закон. Можно сказать: «Этот закон ущемляет мою свободу слова». Свобода безответственности - это саморазрушение. Кстати, когда у наших либералов в 1990-е годы было всё в руках, они жестко пресекали любые разговоры о судьбе России, о ее исторических предназначениях, о русском народе. Они это прессовали по полной программе! Поэтому они и сели на информационные потоки, возглавили экспертные компании, чтобы очень жестко модерировать информационное поле, в котором мы существовали. Для того, чтобы пробить какие-то темы, требовалось много времени и очень много усилий.
Слушатели проводят аналогии, вспоминая свободу слова и печати, дарованные Конституцией тех времен в Европе, когда книги сжигали на кострах. Такая аналогия сложилась в умах наших слушателей.
Сергей Михеев: Кто сейчас призывает что-то сжигать на кострах? Мне кажется, что очень маленькая группа людей озабочена этой темой: «Вдруг «Лолиту» сожгут на костре?» Поставьте соответствующую маркировку и читайте! Сжигать никто ничего не собирается, а контролировать – да.
Источник: https://dzen.ru/a/ZiibiMdlCU4HUDGk