"КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём!

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Дом, семья и развлечения. » Сказки, рассказы и книги для детей разного возраста.


Сказки, рассказы и книги для детей разного возраста.

Сообщений 21 страница 40 из 603

1

Сказки, рассказы и книги для детей разного возраста.

https://i.pinimg.com/564x/b2/5b/d9/b25bd926de7e3c5af4bf0f6361cfac11.jpg

Статья Нила Геймана о природе и пользе чтения

Шикарная статья писателя Нила Геймана о природе и пользе чтения. Это не просто туманное размышление, а очень понятное и последовательное доказательство, казалось бы, очевидных вещей.

    Если у вас есть друзья-математики, которые спрашивают вас, зачем читать художественную литературу, дайте им этот текст. Если у вас есть друзья, которые убеждают вас, что скоро все книги станут электронными, дайте им этот текст. Если вы с теплотой (или наоборот с ужасом) вспоминаете походы в библиотеку, прочитайте этот текст. Если у вас подрастают дети, прочитайте с ними этот текст, а если вы только задумываетесь о том, что и как читать с детьми, тем более прочитайте этот текст.

Людям важно объяснять, на чьей они стороне. Своего рода декларация интересов.

Итак, я собираюсь поговорить с вами о чтении и о том, что чтение художественной литературы и чтение для удовольствия является одной из самых важных вещей в жизни человека.

И я очевидно очень сильно пристрастен, ведь я писатель, автор художественных текстов. Я пишу и для детей, и для взрослых. Уже около 30 лет я зарабатываю себе на жизнь с помощью слов, по большей части создавая вещи и записывая их. Несомненно я заинтересован, чтобы люди читали, чтобы люди читали художественную литературу, чтобы библиотеки и библиотекари существовали и способствовали любви к чтению и существованию мест, где можно читать. Так что я пристрастен как писатель. Но я гораздо больше пристрастен как читатель.

Однажды я был в Нью-Йорке и услышал разговор о строительстве частных тюрем – это стремительно развивающаяся индустрия в Америке. Тюремная индустрия должна планировать свой будущий рост – сколько камер им понадобится? Каково будет количество заключенных через 15 лет? И они обнаружили, что могут предсказать все это очень легко, используя простейший алгоритм, основанный на опросах, какой процент 10 и 11-летних не может читать. И, конечно, не может читать для своего удовольствия.

В этом нет прямой зависимости, нельзя сказать, что в образованном обществе нет преступности. Но взаимосвязь между факторами видна. Я думаю, что самые простые из этих связей происходят из очевидного:
Грамотные люди читают художественную литературу.

У художественной литературы есть два назначения:

    Во-первых, она открывает вам зависимость от чтения. Жажда узнать, что же случится дальше, желание перевернуть страницу, необходимость продолжать, даже если будет тяжело, потому что кто-то попал в беду, и ты должен узнать, чем это все кончится… в этом настоящий драйв. Это заставляет узнавать новые слова, думать по-другому, продолжать двигаться вперед. Обнаруживать, что чтение само по себе является наслаждением. Единожды осознав это, вы на пути к постоянному чтению.
    Простейший способ гарантировано вырастить грамотных детей – это научить их читать и показать, что чтение – это приятное развлечение. Самое простое – найдите книги, которые им нравятся, дайте к ним доступ и позвольте их прочесть.
    Не существует плохих авторов для детей, если дети хотят их читать и ищут их книги, потому что все дети разные. Они находят нужные им истории, и они входят внутрь этих историй. Избитая затасканная идея не избита и затаскана для них. Ведь ребенок открывает ее впервые для себя. Не отвращайте детей от чтения лишь потому, что вам кажется, будто они читают неправильные вещи. Литература, которая вам не нравится, – это путь к книгам, которые могут быть вам по душе. И не у всех одинаковый с вами вкус.
    И вторая вещь, которую делает художественная литература, – она порождает эмпатию. Когда вы смотрите телепередачу или фильм, вы смотрите на вещи, которые происходят с другими людьми. Художественная проза – это что-то, что вы производите из 33 букв и пригоршни знаков препинания, и вы, вы один, используя свое воображение, создаете мир, населяете его и смотрите вокруг чужими глазами. Вы начинаете чувствовать вещи, посещать места и миры, о которых вы бы и не узнали. Вы узнаете, что внешний мир – это тоже вы. Вы становитесь кем-то другим, и когда возвратитесь в свой мир, то что-то в вас немножко изменится.

Эмпатия – это инструмент, который собирает людей вместе и позволяет вести себя не как самовлюбленные одиночки.

Вы также находите в книжках кое-что жизненно важное для существования в этом мире. И вот оно: миру не обязательно быть именно таким. Все может измениться.

    В 2007 году я был в Китае, на первом одобренном партией конвенте по научной фантастике и фэнтези. В какой-то момент я спросил у официального представителя властей: почему? Ведь НФ не одобрялась долгое время. Что изменилось?

    Все просто, сказал он мне. Китайцы создавали великолепные вещи, если им приносили схемы. Но ничего они не улучшали и не придумывали сами. Они не изобретали. И поэтому они послали делегацию в США, в Apple, Microsoft, Google и расспросили людей, которые придумывали будущее, о них самих. И обнаружили, что те читали научную фантастику, когда были мальчиками и девочками.

Литература может показать вам другой мир. Она может взять вас туда, где вы никогда не были. Один раз посетив другие миры, как те, кто отведали волшебных фруктов, вы никогда не сможете быть полностью довольны миром, в котором выросли. Недовольство – это хорошая вещь. Недовольные люди могут изменять и улучшать свои миры, делать их лучше, делать их другими.

Верный способ разрушить детскую любовь к чтению – это, конечно, убедиться, что рядом нет книг. И нет мест, где дети бы могли их прочитать. Мне повезло. Когда я рос, у меня была великолепная районная библиотека. У меня были родители, которых можно было убедить забросить меня в библиотеку по дороге на работу во время каникул.

Библиотеки – это свобода. Свобода читать, свобода общаться. Это образование (которое не заканчивается в тот день, когда мы покидаем школу или университет), это досуг, это убежище и это доступ к информации.

Я думаю, что тут все дело в природе информации. Информация имеет цену, а правильная информация бесценна. На протяжении всей истории человечества мы жили во времена нехватки информации. Получить необходимую информацию всегда было важно и всегда чего-то стоило. Когда сажать урожай, где найти вещи, карты, истории и рассказы – это то, что всегда ценилось за едой и в компаниях. Информация была ценной вещью, и те, кто обладали ею или добывали ее, могли рассчитывать на вознаграждение.

В последние годы мы отошли от нехватки информации и подошли к перенасыщению ею. Согласно Эрику Шмидту из Google, теперь каждые два дня человеческая раса создает столько информации, сколько мы производили от начала нашей цивилизации до 2003 года. Это что-то около пяти эксобайтов информации в день, если вы любите цифры. Сейчас задача состоит не в том, чтобы найти редкий цветок в пустыне, а в том, чтобы разыскать конкретное растение в джунглях. Нам нужна помощь в навигации, чтобы найти среди этой информации то, что нам действительно нужно.

Книги – это способ общаться с мертвыми. Это способ учиться у тех, кого больше нет с нами. Человечество создало себя, развивалось, породило тип знаний, которые можно развивать, а не постоянно запоминать. Есть сказки, которые старше многих стран, сказки, которые надолго пережили культуры и стены, в которых они были впервые рассказаны.

read

Если вы не цените библиотеки, значит, вы не цените информацию, культуру или мудрость. Вы заглушаете голоса прошлого и вредите будущему.

Мы должны читать вслух нашим детям. Читать им то, что их радует. Читать им истории, от которых мы уже устали. Говорить на разные голоса, заинтересовывать их и не прекращать читать только потому, что они сами научились это делать. Делать чтение вслух моментом единения, временем, когда никто не смотрит в телефоны, когда соблазны мира отложены в сторону.

Мы должны пользоваться языком. Развиваться, узнавать, что значат новые слова и как их применять, общаться понятно, говорить то, что мы имеем в виду. Мы не должны пытаться заморозить язык, притворяться, что это мертвая вещь, которую нужно чтить. Мы должны использовать язык как живую вещь, которая движется, которая несет слова, которая позволяет их значениям и произношению меняться со временем.

Писатели – особенно детские писатели – имеют обязательства перед читателями. Мы должны писать правдивые вещи, что особенно важно, когда мы сочиняем истории о людях, которые не существовали, или местах, где не бывали, понимать, что истина – это не то, что случилось на самом деле, но то, что рассказывает нам, кто мы такие.

В конце концов, литература – это правдивая ложь, помимо всего прочего. Мы должны не утомлять наших читателей, но делать так, чтобы они сами захотели перевернуть следующую страницу. Одно из лучших средств для тех, кто читает с неохотой – это история, от которой они не могут оторваться.

Мы должны говорить нашим читателям правду, вооружать их, давать защиту и передавать ту мудрость, которую мы успели почерпнуть из нашего недолгого пребывания в этом зеленом мире. Мы не должны проповедовать, читать лекции, запихивать готовые истины в глотки наших читателей, как птицы, которые кормят своих птенцов предварительно разжеванными червяками. И мы не должны никогда, ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах писать для детей то, что бы нам не хотелось прочитать самим.

Все мы – взрослые и дети, писатели и читатели – должны мечтать. Мы должны выдумывать. Легко притвориться, что никто ничего не может изменить, что мы живем в мире, где общество огромно, а личность меньше чем ничто, атом в стене, зернышко на рисовом поле. Но правда состоит в том, что личности меняют мир снова и снова, личности создают будущее, и они делают это, представляя, что вещи могут быть другими.

Оглянитесь. Я серьезно. Остановитесь на мгновение и посмотрите на помещение, в котором вы находитесь. Я хочу показать что-то настолько очевидное, что его все уже забыли. Вот оно: все, что вы видите, включая стены, было в какой-то момент придумано. Кто-то решил, что гораздо легче будет сидеть на стуле, чем на земле, и придумал стул. Кому-то пришлось придумать способ, чтобы я мог говорить со всеми вами в Лондоне прямо сейчас, без риска промокнуть. Эта комната и все вещи в ней, все вещи в здании, в этом городе существуют потому, что снова и снова люди что-то придумывают.

Мы должны делать вещи прекрасными. Не делать мир безобразнее, чем он был до нас, не опустошать океаны, не передавать наши проблемы следующим поколениям. Мы должны убирать за собой, и не оставлять наших детей в мире, который мы так глупо испортили, обворовали и изуродовали.

Однажды Альберта Эйнштейна спросили, как мы можем сделать наших детей умнее. Его ответ был простым и мудрым. Если вы хотите, чтобы ваши дети были умны, сказал он, читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они были еще умнее, читайте им еще больше сказок. Он понимал ценность чтения и воображения.

Я надеюсь, что мы сможем передать нашим детям мир, где они будут читать, и им будут читать, где они будут воображать и понимать.

Автор: Neil Gaiman
Перевод: Наталья Стрельникова

https://i.pinimg.com/564x/e2/8e/9e/e28e9e3e21e6d57c413975554a9bc4a2.jpg

Сказки для детей, самые известные и проверенные временем. Здесь размещены русские народные сказки и авторские детские сказки, которые точно стоит прочитать ребенку. Цитата

Сказка — это то золото, что блестит огоньком в детских глазках.

Сказки ребёнку на ночь

Хорошими помощниками родителей в воспитании являются короткие сказки для детей, которые нужно читать на ночь глядя, перед сном. Вселенная ребенка значительно отличается от мира взрослых. Малыши любят чудеса, они доверяют свои секреты игрушкам. Именно поэтому им так интересен мир сказок. Благодаря коротким историям даже самые занятые родители смогут скрасить общение с малышом, подарить ему кусочек долгожданного волшебства.

https://i.pinimg.com/564x/66/26/bd/6626bde7abfb0cca9c7844e93904361a.jpg

           «Какие сказки читать ребёнку на ночь?»

  Консультация для родителей

Сказка на ночь - это своего рода пожелание спокойной ночи. Только не короткое или небрежное, а длинное и обстоятельное, пропитанное любовью, нежностью и заботой. Сказка на ночь - это общение с малышом на волшебном, понятном ему языке, это маленькие безопасные уроки жизни.

   Но рассказывать перед сном нужно не любую сказку, так же как не каждую интересно читать днем. Пожелания на ночь должны быть ласковыми, как поглаживания по голове и теплыми, как котенок. Если вы хотите, чтобы малыш поскорее уснул, почитайте ему простую спокойную сказку. Прислушайтесь, как звучит сказка на ночь, прочитанная вашей бабушкой? Наверное, тихо и ровно, она успокаивает и убаюкивает маленького слушателя. В этот момент во всем мире для малыша существует только один голос. И этот голос создает его настроение, образы, мысли. Что увидит во сне ваше чадо - во многом зависит от того, что оно услышит и почувствует перед тем, как заснуть. Ведь пожелания спокойной ночи - это не пустые слова, а своего рода подведение итога дня, один из самых интимных моментов общения между взрослым и ребенком.

Однако сказка на ночь, насыщенная действием и эмоциями, может так увлечь малыша, что он будет переживать все события вместе с героями, волноваться за них и просить "почитать еще". Тут уж не до сна, когда царевну волк унес! Зато динамичные захватывающие сказки, прочитанные днем, поселят в малыше интерес к книгам и чтению: ведь опять закончили на самом интересном месте, а так хочется знать, что будет дальше, какие еще приключения ждут героев!

   Сказка же или стихи на ночь должны быть добрыми и незамысловатыми, чтобы успокоить и убаюкать малыша. А теплые пожелания спокойной ночи должны стать обязательной семейной традицией в любом доме.

   В психологии есть даже отдельное направление - сказкотерапия. Основная ее идея состоит в том, что ребенок отождествляет себя с главным героем и живет вместе с ним, учится на его ошибках. То есть малыш может примерить на себя разные роли: добрых и злых героев, созидателей и разрушителей, бедняков и богачей. Он может в своем воображении под руководством сказки представлять разные жизненные ситуации и по-разному себя вести в них. Маленький человечек учится сочувствию, становится более внимательным и усидчивым.

Есть мнение, что человек в своей жизни повторяет сценарий любимой сказки. Какая сказка станет любимой для Вашего малыша - Вы можете решить вместе с ним. Постарайтесь, чтобы эта сказка была со счастливым концом и учила тем же ценностям, что и Вы сами. Если Вы считаете, что "терпенье и труд все перетрут" - то читайте и обсуждайте вместе с малышом "Золушку". Если уверены, что всего можно добиться, "было бы желание" - то "Снежная королева" вместе с целеустремленной Гердой помогут Вам убедить в этом маленького слушателя. При чтении сказки обратите внимание на то, кто из героев наиболее симпатичен ребенку, с кого он берет пример. Согласитесь, Кай в той же сказке занимает пассивную позицию и не являет собой пример уверенного успешного поведения, хотя и его история заканчивается хорошо. Не пугайтесь, если Ваш малыш симпатизирует злодеям и динозаврам: попробуйте вместе найти положительные качества в этих персонажах: кто-то из них очень сильный, кто-то искренне заботится о своих детях, кто-то упорно идет к своей цели.                           

Итак, прежде чем прозвучит волшебная сказка или стихи на ночь, пролистайте ее еще раз и убедитесь, что она короткая, простая, со счастливым концом и несет именно ту идею, которую вы сами хотели бы донести до своего малыша. Пусть пожелания спокойной ночи и сладких снов звучат в вашем доме каждый вечер, и не в двух словах, а в добрых сказках!

Как выбирать для детей рассказы и сказки?

Детские сказки этого раздела подходят абсолютно всем ребятам: подобраны сказки для самых маленьких и для школьников. Некоторые произведения Вы найдете только у нас, в оригинальном изложении!

    Для детей помладше выбирайте сказки братьев Гримм, Мамина-Сибиряка или русские народные - они доступны для понимания и очень легко читаются. Как известно маленькие сказки перед сном лучше срабатывают, причём это могут быть как сказки для самых маленьких, так и просто короткие сказки.
    Детям старше 4 лет подойдут сказки Шарля Перро. Они понравятся им за яркие описания главных героев и их необычайные приключения.
    Лет в 7 пора начинать приучать детей к стихотворным произведениям сказочного формата. Отличным выбором станут детские сказки Пушкина, они и поучительные и интересные, большая часть имеет ярко выраженную мораль, как в басне. К тому же с Александром Сергеевичем Пушкиным ребята будут сталкиваться на протяжение всей школьной жизни. Его маленькие сказки в стихах даже будут учиться наизусть.
    Есть сказки, которые, как считает большинство родителей, ребенок должен прочитать сам. Первыми из таких детских сказок могут стать произведения Киплинга, Гауфа или Линдгрен.
   Произведения Бианки — тоже прекрасный материал для чтения, воспитания и развития детей, особенно сегодня, когда человечество стоит на грани экологической катастрофы
Книги известного детского писателя Виталия Валентиновича Бианки остались в памяти нескольких поколений детей, ставших в свою очередь родителями, а затем бабушками и дедушками. Патриотизм, любовь и бережное отношение к окружающей родной природе, наблюдательность, готовность всегда прийти на помощь слабому разносторонние знания — вот что выносит каждый, кто обращается к его произведениям, одинаково интересным не только для детей, но и для взрослых.

http://deti-online.com/usr/templates/images/skazki_dlya_detei.jpg
В сказках, особенно в народных, очень часто встречаются непонятные слова. Быстро узнать, что означает то или иное слово вам поможет наш словарь.

Словарь

A
Абвахта - гауптвахта.
Ажно - так что.
Азовка; Азовка-девка (Баж.) - мифическое существо, одна из "тайных сил". Стережет клады.
Аксамит - бархат.
Алтын - в старину три копейки.
Армяк — кафтан из толстого сукна.
Артуть (Баж.) - ртуть. Артуть-девка - подвижная, быстрая.
Аспиды (Арт.) - ядовитые змеи, яд которых действует прежде всего на нервную систему животных. Коралловый аспид встречается в Южной Америке, у реки Амазонки, достигает полутора метров длины, очень ярко окрашен.

Б

Бабайка (укр.) - большое весло, прикрепленное к лодке.
Бает (Пуш.) - говорит, рассказывает.
Байдак (укр.) - речное судно с одним большим парусом.
Балагта (от слова балахтина - болото) - живущая в болоте.
Балакать - говорить.
Балодка (Баж.) - одноручный молот.
Баса - красота, украшение, щегольство.
Бассенький, -ая (Баж.) - красивенький, -ая.
Батог - палка.
Баштанник (укр.) - хозяин баштана.
Баять, пробаять - говорить, сказать.
Бергал (Баж.) - переделка немецкого "бергауэр" - горный рабочий. Сказителем этого слово употреблялось в смысле "старший рабочий".
Бердо (укр.) - род гребня в домашнем ткацком станке.
Беремя - ноша, охапка, сколько можно обхватить руками.
Бесперечь - беспрестанно.
Бирюк - волк.
Блазнить (Баж.) - казаться, мерещиться; поблазнило - показалось, почудилось, привиделось.
Блёнда, блёндочка (Баж.) - рудничная лампа.
Боа констриктор (Арт.) - неядовитая змея, встречается в тропической Америке и на острове Мадагаскар. Добычу умерщвляет, сжимая её кольцами своего тела.
Бортевая сосна (Баж.) - здесь: сосна с дуплом.
Босовики - домашние туфли: их носили на босу ногу.
Бояре (Пуш.) - богатые и знатные люди, приближённые царя.
Брань (Пуш.) - битва; Бранное поле - поле битвы.
Братим - побратим.
Броня (Пуш.) - одежда из металлических пластинок или колец; защищала воина от ударов меча, копья.
Брыль (укр.) - широкополая соломенная или войлочная шляпа.
Булат (Пуш.) - сталь особой выделки. Оружие из этой стали тоже называли булатом.
Бунт - связка; верёвка, проволока и струны вяжутся бунтами.
Бутеть - здесь: богатеть, увеличивать достаток.

В

Валах (укр.) - житель Валахии, (румын.).
Варан серый (Арт.) - наиболее крупная из встречающихся в бывшем СССР ящериц, до полутора метров длины, обитает в сухих степях и пустынях Средней Азии и Южного Казахстана.
Вареница (укр.) - круглые или четырехугольные раскатанные кусочки теста, сваренные в воде; украинское народное кушанье.
Ватажиться - знаться, общаться, дружить, вести знакомство.
Ведаться - знаться.
Великий Луг (укр.) - лесистая низина на левом берегу Днепра, место расположения Запорожской Сечи.
Верея - столб, на который навешивались ворота.
Вертеп - здесь: неприступный овраг.
Вертеп - здесь: пещера, подземелье.
Взголцить - шумно подняться; здесь: вскрикнуть.
Вид (Баж.) - вид на жительство, паспорт. По чужому виду - по чужому паспорту.
Вийце (укр.) - дышло у воловьей, упряжки.
Вилы (укр.) - в древнеславянской мифологии фантастические женские существа; различались Вилы водяные, воздушные, горные, лесные.
Виноходец - иноходец.
Витязь (Пуш.) - храбрый воин, богатырь.
Вица (Баж.) - хворостина, прут, розга.
Влеготку (Баж.) - легко, свободно, без труда, безопасно.
Вожгаться (Баж.) - биться над чем-нибудь, упорно и длительно трудиться.
Войт (укр.) - сельский староста в Западной Украине.
Воробы (Баж.) - снаряд для размотки пряжи.
Вороты(старинное выражение) (Пуш.) - воротами.
Вострошарая (Баж.) - остроглазая.
Встреть - встретить.
Встянуть - здесь: петь, кричать, тянуть голос как можно дольше.
Выворотень - корневище большого дерева, вывернутого из земли.
Выдюжить (Баж.) - выдержать, вытерпеть, перенести.
Высить - здесь: высоко подвешивать.
Вышгород (укр.) - древняя княжеская резиденция, предшественник Киева; сейчас Вышгород - село под Киевом.
Вышестать - здесь: очистить от сора.
Вякать - надоедать.

Г

Гадюка армянская (Арт.) - ядовитая змея, достигающая полутора метров длины. В бывшем СССР водится в Армении, в горной местности.
Гайдамаки (укр.) - казацкие и крестьянские отряды на Украине в XVIII в., выступавшие против польской шляхты.
Галиться (Баж.) - издеваться, мучить с издевкой.
Галушка - пшеничная клецка, сваренная в воде или в борще.
Гальёта - небольшое купеческое судно.
Ганать - гадать.
Гарнец - старинная русская мера сыпучих тел, особенно хлеба.
Гвоздь - здесь: деревянная затычка в бочке.
Герлыга (укр.) - посох овчара с крючком на конце для ловли овец.
Глядельце (Баж.) - разлом горы, глубокая промоина, выворотень от упавшего дерева - место, где видно напластование горных пород.
Голбец (Баж.) - подполье; рундук около печки, где делается ход в подполье, обычно зовется голбчик.
Голик - березовый веник без листьев, голый.
Голк (Баж.) - шум, гул, отзвук.
Гон (укр.) - старинная мера длины, примерно четверть километра.
Гоношить (Баж.) - готовить.
Гой есте (от слова гоить - исцелять, живить) - пожелание здоровья, соответствующее сегодняшнему: "Будьте здоровы!".
Голяшки - здесь: голые ноги.
Гора - в словосочетании идти в гору - идти против течения.
Горазд - умеет.
Горилка - хлебная водка.
Горница (Пуш.) - верхняя комната с большими окнами.
Горшеня - горшечник.
Гостиный сын (гость) - купец, ведущий заморскую торговлю.
Грабарь - землекоп.
Грань (Баж.) - см. Заводская грань.
Гребелька - узкая плотина поперек речки.
Гречаники - блины из гречневой муки.
Гривна - денежная единица в Древней Руси, серебряный слиток весом около фунта (немногим более 400 г).
Громада (укр.) - мирская сходка, сход, казацкая община.
Гряда - две перекладины в избе у печи; на них сушили дрова.
Гузать - мешкать, трусить, отказываться.
Гулючки - прятки.
Гумно, гуменце - место, где молотят, а также - сарай для хранения снопов.
Гужишко - гуж, петля в упряжи, которая соединяет хомут с оглоблей и дугой.
Гюрза (Арт.) - крупная ядовитая змея, бывает больше полутора метров длины. Встречается в сухих предгорьях, поросших редким кустарником. В бывшем СССР водится в Закавказье, Южной Туркмении, в Таджикистане, на юге Казахстана.

Д

Дача (Баж.) - здесь: земельные и лесные угодья.
Двор (Пуш.) - здесь: придворные, приближённые царя, князя, служившие при дворе (дворце) царя. Пышный двор - богатые, нарядные придворные.
Девичник (Пуш.) - В старину перед свадьбой у невесты собирались её подруги. Эта вечеринка называлась девичником.
Дежа - квашня.
Десть (бел.) - 24 листа.
Дивить - удивлять, удивить.
Дикое Поле (или Дикая Степь) (укр.) - степные пространства, отделявшие Россию и Польшу от татарского Крыма и Турции.
Добало - вероятно, бок, брюхо.
Добродию (укр.) - сударь.
Дока - здесь: знаток, мастер, колдун.
Долбня (укр.) - большой деревянный молот.
Доливка (укр.) - земляной пол в украинской хате, тщательно утрамбованный.
Долить (Баж.) - одолевать; долить приняла - стала одолевать.
Доловите - гроб.
Досвитки (укр.) - посиделки, или супряхи, попряхи, вечерние собрания деревенской молодежи, происходившие осенью и зимой.
Доступать - добывать, доходить.
Дробильные бегуны (Баж.) - тяжелые колеса, которыми дробят в песок золотоносные камни.
Дуван - дележ, а также сходка при дележе добычи: дуванить - делить.
Дудку бить, дудку пробить (Баж.) - вырыть шурф, глубокую яму.
Дукат (укр.) - старинная золотая или серебряная монета; также украшение, которое носят на шее в виде ожерелья.
Душегрейка (Пуш.) - тёплая короткая кофта без рукавов, со сборками сзади.
Дьяк (и подьячный) (Пуш.) - служащие в Приказах (см.).

Е

Елань, еланка (Баж.) - травянистая поляна в лесу (вероятно, от башкирского jalan - поляна, голое место).
Ендова - широкий сосуд с носиком.
Епанча (укр.) - старинный плащ, бурка.
Ества - кушанья, еда.

Ж

Жалейка (бел.) - дудочка из ивовой коры.
Жаровая сосна (Баж.) - рослая, высоко вытянувшаяся сосна.
Жбан - кувшин с крышкой.
Железный круг (Баж.) - привокзальные склады железа в старом Екатеринбурге.
Желтобрюхий полоз, или желтобрюх (Арт.) - одна из наиболее крупных неядовитых змей, встречающихся в бывшем СССР, бывает до двух метров длиной. Живёт обычно в открытой степи, в полупустынях и на горных склонах. Свою добычу - мелких грызунов - эта сильная и агрессивная змея ловит на ходу и часто заглатывает живьём. Водится в Молдавии, в украинских степях и в юго-восточных областях России.
Желтопузик, или глухарь (Арт.) - наиболее крупный представитель змеевидных безногих ящериц. Бывает длиной больше метра, встречается в речных долинах, на поросших травой и кустарником равнинах. В бывшем СССР живёт на юге Средней Азии.
Жерновцы, жерновки (укр.) - небольшая ручная меленка, два камня - диска, между которыми зерно смалывается в муку.
Жесточь - жестокость, суровость.
Живот - жизнь.
Животы - имение, богатство, домашний скот
Жужелка (Баж.) - название мелких самородков золота.
Жупан (укр.) - кафтан (вид верхней одежды)

З

Забедно (Баж.) - обидно.
Забой (Баж.) - место в руднике, где вырубают руду, каменный уголь.
Забунчать - зажужжать.
Заводская грань (Баж.) - линия, отделявшая территорию одного заводского округа от другого. Чаще всего грань проходила по речкам и кряжам, по лесу отмечалась особой просекой, на открытом месте - межевыми столбами. За нашей гранью - на территории другого заводского округа, другого владельца.
Завозня (Баж.) - род надворной постройки с широким входом, чтобы можно было завозить туда на хранение телеги, сани и пр.
Завсе (Баж.) - постоянно.
Загнетка - место в предпечье, куда сгребают жар.
Заговеться - начать говеть, поститься.
Задворенка - здесь: человек, живущий на задворке, заднем, скотном дворе.
Заделье (Баж.) - предлог.
Заезочек - приспособление для рыбной ловли.
Закамшить - здесь: изловить, схватить.
Закрутка (бел.) - скрученный знахарем пучок колосьев. По старым суевериям, закрутка делалась злыми людьми, чтобы накликать на хозяина беду. А вырвать ту "закрутку" мог, будто бы, только знахарь за плату.
Залавок - низкий шкаф в избе. у печи, где держат еду.
Замыкай (бел.) - закрывай (польск.).
Замять - трогать.
Западня - подъемная крышка над лазом в подполье.
Запали - то есть завалились, лежат без движения.
Заповедовать - приказывать, наказывать, велеть.
Запон, запончик (Баж.) - фартук, фартушек.
Запростать - здесь: занять под что - либо.
Зарод (Баж.) - стог, скирда сена.
Зарукавье (Баж.) - браслет.
Зарыдать (о бересте) - вспыхнуть, затрещать.
Застава (Пуш.) - здесь, заграждение из брёвен, устроенное при входе в гавань.
Заставка - заслон, щит для задерживания воды у мельницы.
Зауторы, уторы - нарез, место в обручной посуде, куда вставлено дно.
Земляная кошка (Баж.) - мифическое существо, живущее в земле. Иногда "показывает свои огненные уши".
Злот, злотый (укр.) - польская денежная единица.
Злыдни (укр.) - нужда, голод, бедность. По украинским народным повериям, маленькие фантастические существа; если в хате селились злыдни, хозяину ее угрожало большое зло, и, как бы ни велико было его богатство, оно сгинет и наступит страшная нищета.
Змеёвка (Баж.) - дочь Полоза. Мифическое существо, одна из "тайных сил". Ей приписывалось свойство проходить сквозь камень, оставляя после себя золотой след (золото в кварце).
Змеиный праздник (Баж.) - 25 (12) сентября.
Зобенка - корзина, жадный человек.
Зозуля (укр.) - кукушка. В народной украинской поэзии зозуля - ласковое слово по отношению к женщине, особенно к матери.
Золотые таракашки (Баж.) - крупинки золота.
Зыбка - колыбель.

И

Из кистей выпала(Баж.) - раньше на Урале в сельских местностях и в городских поселках женщины в большие праздники надевали поверх сарафана пояса, вытканные из чистого разноцветного гаруса. Мужчины тоже носили такие пояса, только они были чуть поуже, а кисти покороче. Красивая девочка сравнивается с гарусинкой, выпавшей из кистей такого пояса. (Примеч. В.А. Бажовой.)
Изоброчить (Баж.) - нанять по договору (оброку), законтрактовать.
Изробиться (Баж.) - выбиться из сил от непосильной работы, потерять силу, стать инвалидом.
"Инда очи разболелись" (Пуш.) - так, что заболели глаза.
Имение - здесь: добыча, имущество.
Именитый - здесь: богатый.
Ископыть - ком земли, вылетающий из-под копыта при быстром беге лошади.
Испакостить - здесь: съесть, задушить, погубить.
Исполать - хвала, слава, спасибо.

К

Кабацкая теребень - постоянный посетитель кабака.
Казна - встречается в значении: деньги, достояние, имущество.
Казна (Баж.) - употребляется это слово не только в смысле - государственные средства, но и как владельческие по отношению к отдельным рабочим. "Сперва старатели добывали тут, потом за казну перевели" - стали разрабатывать от владельца.
Калиновый (об огне) - здесь: яркий, жаркий.
Калым (Баж.) - выкуп за невесту (у башкир).
Каменка (Баж.) - банная печь с грудой камней сверху; на них плещут воду, "поддают пар".
Камни-Богатыри (укр.) - большие гранитные камни ниже Стрельчей скалы, один у правого берега, другой на левом берегу Днепра.
Канун - мед и пиво, приготовленные к церковному празднику.
Карбованец (укр.) - рубль.
Карга - ворона.
Кармазин (укр.) - дорогое сукно малинового или темнокрасного цвета, а также жупан (см).
Каялка, кайло, кайла (Баж.) - инструмент, которым горнорабочие отбивают, откалывают руду.
Кварта - мера жидких и сыпучих тел, немногим больше литра.
Кеклик (Арт.) - дикая птица, родственница кур, живёт в горах на Кавказе, в Средней Азии, на Алтае. Всю жизнь проводит на земле, только изредка садится на деревья. Название получила за свой крик “ке-ке-лек”.
Керженский наставник - главное лицо у раскольников – староверов Керженского края (вблизи Нижнего Новгорода).
Киса - мешок.
Кичка, кика (Пуш.) - старинный женский головной убор.
Клеть - чулан, отдельная комната.
Клёв (Пуш.) - клюв (от "клевать").
Клюка (Пуш.) - палка с загнутым верхним концом.
Кныш (укр.) - хлеб, испеченный из пшеничной муки, который едят горячим.
Кобра индийская (Арт.) - очень ядовитая змея, достигающая двух метров длины. Её ещё называют “очковой” за чёткий светлый рисунок на задней стороне шеи, который напоминает очки. Любит селиться на холмах с редкой растительностью, питается грызунами.
Коё - здесь: частью, то ли.
Кожух - кожа, верхняя одежда из кожи.
Козёл (Баж.) - здесь: застывший при плавке и приставший к чему-нибудь (например, к печи) металл (см. "Посадить козла").
Кокора, кокорина - коряга, пень.
Колдася, колдытося - когда - то, некогда; здесь: давно, уже не раз.
Колиивщина (укр.) - народное восстание украинского крестьянства в XVIII в. на Правобережной Украине против феодально-крепостнического и национального угнетения со стороны шляхты.
Колодочка - обструганный, короткий деревянный брусок.
Колотлива (о дороге) - беспокойная.
Колпица - белый аист.
Колымага (Пуш.) - старинная разукрашенная карета, в которой ездили знатные люди.
Коляда - святочное величанье в честь хозяев дома; за коляду отдаривались подарком.
Колядка (укр.) - рождественская песня, исполнявшаяся в сочельник и на первый день святок сельской молодежью.
Конец - край деревни, а также улицы, ведущей к околице.
Копа (бел.) - 60 штук.
Корец - ковш для черпанья воды.
Короб, коробья - здесь: лукошко, корзина.
Корчма - в Белоруссии и на Украине до революции - трактир, постоялый двор.
Корчмарь - владелец корчмы.
Косарь - большой, тяжелый нож.
Коска, костка -, кость, косточка.
Косоплетки плести (Баж.) - сплетничать.
Костер - поленница, сложенные в клетку дрова.
Косушка - мера жидкостей, четверть кружки вина.
Кочет, кочеток - петух.
Кочок - кочка.
Кош (Баж.) - войлочная палатка особого устройства.
Кош (укр.) - стан в запорожском войске, казачий лагерь.
Кошара (укр.) - сарай, овечий загон.
Кошевой (укр.) - кошевой атаман, начальник коша (см.) в Запорожской Сечи.
Кошель (бел.) - плетеная корзина для телеги.
Кошма, кошомка (Баж.) - войлочная подстилка.
Кошница (укр.) - плетеный амбарчик, куда складывают кукурузу.
Кравчина (укр.) - название запорожского казачьего войска, собранного Наливайко в конце XVI в.
Крашенка (укр.) - окрашенное яйцо.
Крепость - грамота, документ, подтверждающий права владельца.
Крепость (Баж.) - крепостная пора, крепостничество.
Криница (укр.) - колодец, родник.
Крица (Баж.) - расплавленная в особой печи (кричном горне) глыба, которая неоднократной проковкой под тяжелыми вододействующими молотами (кричными) сначала освобождалась от шлака, потом под этими же молотами формировалась в "дощатое" или "брусчатое" железо.
Кричная, крична, кричня (Баж.) - отделение завода, где находились кричные горны и вододействующие молоты для проковки криц (см); крична употреблялась и в смысле - рабочие кричного отделения. Кричный мастер - этим словом не только определялась профессия, но и атлетическое сложение, и большая, физическая сила.
Кропачишко - от глагола кропотать - хлопотать, суетиться, сердиться, браниться.
Кросна, кросны - домашний, ручной ткацкий станок.
Крутое крутище - почти отвесная круча, яр.
Ксендз - католический священник.
Кститься - креститься, осенять себя крестом.
Кубелец (бел.) - деревянный бочонок.
Кулеш, кулиш (укр.) - жидко сваренная пшенная каша, обычно с салом.
Курай (Баж.) - башкирский музыкальный инструмент, род дудки, свирели.
Курган (Пуш.) - высокий земляной холм, который насыпали древние славяне над могилой.
Кут, кутничек - угол в избе, прилавок, ларь, в котором зимой держали кур.
Кутас (укр.) - кисть.
Кутасик (укр.) - растение вьюнок.
Кутья - ячменная или пшеничная каша с изюмом, еда на поминках.
Кучиться - просить, кланяться, умолять.

Л

Ладонь - ток, ровное, очищенное от травы место, где молотят.
Латы (Пуш.) - железная или стальная броня, которую надевали воины.
Лаяны, лаяна - жители деревни Лаи, на реке того же имени, притоке Северной Двины. Население деревни - углежоги, которые готовили уголь для портовых кузниц.
Ледащий - плохой, негодный.
Листвицы - листья.
Листвянка (Баж.) - лиственница.
Литера - буква.
Лопотьё, лопотина - одежда, платье.
Лоушки - ловушки.
Луб - плотная часть липового подкорья; из луба делают короба, крыши и т.п.
Лыко - волокнистое подкорье, находящееся под липовой корой; из него плетут лапти.
Лытать - отлынивать, шляться, шататься, скитаться, уклоняться от дела, проводить время праздно и вне дома.
Лытки - часть ноги ниже колена.
Льстива - здесь: завистлива.
Ляда (бел.) - раскорчеванное поле.

М

Мавка (укр.) - русалка; по народным поверьям, девочка, умершая некрещеной.
Майна - полынья.
Макагон (укр.) - деревянный пест для растирания мака, пшена и т. д.
Маклак - посредник при сделке; плут.
Маковка (Пуш.) - макушка.
Малёнка - мера для измерения сыпучих тел; считалась равной 16 кг овса, 24 кг ржи или 32 кг пшеницы.
Матица - средняя потолочная балка.
Матрошить - воровать.
Медянка (Арт.) - неядовитая змея, бывает длиной около шестидесяти пяти сантиметров. Живёт в зарослях, в сухой холмистой местности, на опушках лесов, а также в степи. Питается грызунами и насекомыми. Встречается на Украине, на Кавказе, в Западном Казахстане.
Межигорский монастырь (укр.) - близ Киева, в Межигорье.
Мерёжка - здесь: паутина.
Мёртвая рука - существовало поверье, что рука мертвеца наводит на спящих непробудный сон.
Мертвяк (Баж.) - мертвец; иногда - только потерявший сознание ("Сколько часов мертвяком лежал").
Мета (Пуш.) - здесь: намеченная цель (от слова "метить").
Мехоноша (укр.) - поводырь у слепца-нищего, носящий мешок с подаянием, а также носящий мешок при колядовании.
Мешкотный - медлительный, непроворный.
Мизгирь - паук.
Мир - крестьянская община.
Мирошник - мельник.
Моль - мелкая рыба.
Монисто - ожерелье из бус, монет, камней.
Морг (укр.) - мера земли в западных областях Украины, около полгектара.
Морда - рыболовное устройство, верша.
Мотыга - ручное земледельческое орудие.
Муравейничек - здесь: мелкой породы медведь, который любит лакомиться муравьиными яйцами.

Н

Наверх - здесь: помимо всего, сверх того.
Навидячу (Баж.) - на глазах, быстро.
Нагайка - короткая, толстая, круглая ременная плеть.
Надолба - вкопанный столб у ворот.
Наймичка (укр.) - батрачка, наемная работница.
Нали (Баж.) - даже.
Налыгач (укр.) - веревка, которой привязывают (налыгуют) волов за рога.
Наместо - вместо.
Нарёкся (Пуш.) - назвался; нарекать - давать имя, называть.
Наточить - нацедить.
Негде (Пуш.) - где-то.
Недоимка (Пуш.) - не уплаченый в срок налог или оброк (см.).
Неможить - занемочь, заболеть.
Ненаши - здесь: черти.
Неуказанным товаром (Пуш.) - запрещённым товаром.
Не охтимнеченьки живут (Баж.) - без затруднений, без горя, спокойно.
Неочёсливый (Баж.) - неучтивый, невежа.
Не привальный остров (Пуш.) - остров, возле которого не останавливались (не приставали, не приваливали) корабли.
Не того слова (Баж.) - сейчас, немедленно, без возражений.
Ниже - ни даже, и не, нисколько.
Николи - никогда.
Нязи (Баж.) - лесостепь по долине реки Нязи.
Нязя (Баж.) - река, приток Уфы.

О

Обальчик (Баж.) - пустая порода.
Обедня (Пуш.) - церковная служба совершаемая днём.
Обой (Баж.) - куски камня, которые откалываются, отбиваются при первоначальной грубой обработке, при околтывании (см.).
Оборать (Баж.) - побеждать, осиливать в борьбе.
Оборка - завязка у лаптя.
Оборуженный (Баж.) - вооруженный, с оружием.
Обрадеть - обрадоваться.
Обратить (Баж.) - надеть оброт, недоуздок, подчинить себе, обуздать.
Оброк (Пуш.) - здесь: дань, деньги.
Обуй (Баж.) - имя сущ. м. р. - обувь.
Огневая работа (Баж.) - работа возле сильного огня, например у доменных печей.
Ограда (Баж.) - двор (слово "двор" употреблялось лишь в значении семьи, тягловой и оброчной группы, но никогда в смысле загороженного при доме места).
Одинарка (Баж.) - улица, на которой только один ряд домов.
Одинова (Баж.) - один раз; однажды.
Озойливо - здесь: пристально.
Оклематься (Баж.) - прийти в сознание, начать поправляться.
Околтать (Баж.) - обтесать камень, придать ему основную форму.
Окуп - откуп.
Оне (Пуш.) - они.
Опричь - кроме.
Орать - пахать.
Оселедец (укр.) - длинный пук волос на выбритой голове, который обычно носили запорожцы.
Основа - один раз, однажды.
Отжить - здесь: отогнать, отвадить.
Откать (Баж.) - отброс.
Отроки (Пуш.) - слуги у князя.
Отутоветь (Баж.) - отойти, прийти в нормальное состояние.
Охлёстыш, охлёст, охлёстка, схлёстанный хвост, подол (Баж.) - человек с грязной репутацией, который ничего не стыдится, наглец, обидчик.
Охтимнеченьки, охти мне (Баж.) (от междометия "охти", выражающего печаль, горе) - горе мне, тяжело. "Жизнь досталась охтимнеченьки" - тяжелая, трудная.
Ошары кабацкие - промотавшиеся, пропившиеся люди.

П

Падла - падаль.
Палата (Пуш.) - здесь: большой зал во дворце. Палатами назывались и дворцы, а также вообще обширные, богатые здания.
Палица - дубина с окованным набалдашником.
Паляница (укр.) - небольшой плоский хлебец из пшеничной муки.
Панок (Баж.) - бабка, кость из ноги коровы; панок-свинчатка - бабка со свинцом внутри; употребляется в игре в бабки для удара по кону - ряду бабок.
Парубок (укр.) - парень.
Парун (Баж.) - жаркий день после дождя.
Парусинник - матросская одежда.
Парча (Пуш.) - шелковая ткань, затканная золотом или серебром.
Пелька - часть всякой одежды, находящейся на груди, у горла.
Пенять (Пуш.) - укорять, упрекать.
Перст (Пуш.) - палец.
Перун (Пуш.) - бог грома и молнии у древних славян.
Пескозоб (Баж.) - пескарь.
Пестерёк - берестяная корзина.
Пимы (Баж.) - валенки.
Питон сетчатый (Арт.) - большая змея, достигающая иногда в длину десяти метров. Неядовита, добычу убивает, сжимая витками своего тела. Живёт и в густых лесах, и на берегу рек, и в заселённых районах. Встречается в Юго-Восточной Азии, на Малых Зондских островах.
Питон тигровый (Арт.) - неядовитая, крупная, до восьми метров длиной змея. Любит селиться в негустых лесах и на каменистых холмах, иногда взбирается на деревья. Живёт в Индии, на Цейлоне, на островах Юго-Восточной Азии. Добычу убивает, сжимая витками тела.
Пласточки - в словосочетании как пласточки - то есть лежать пластом, во всю длину, без чувств, не шевелясь.
Пленка - силок, петля для ловли птиц.
Плугатарь - пахарь, пашущий плугом.
Побутусились - выпятились, выгнулись, распузатились.
Побыт - образ, случай.
Поверить - доверить, сказать.
Повершить - здесь: устроить верх у строения.
Повет (укр.) - уезд на Западной Украине.
Поветь (Баж.) - чердак, сеновал.
Повой - прием новорожденного; принимает (повивает) повивальная бабка.
Погалиться (Баж.) - насмехаться, издеваться, измываться.
Подать гарбуз (тыкву) (укр.) - значит, отказать жениху.
Подать рушники (укр.) - по украинскому народному обычаю, девушка, которая согласна выйти замуж, во время сватовства подает сватам рушники и хустку (см.).
Подворье (Пуш.) - усадьба: дом и двор с разными хозяйственными постройками
Подорожники - сдобные, долго не черствеющие лепешки.
Поезд (о свадьбе) - торжественная обрядовая езда свадебных чинов и гостей.
Поезжане - свадебные чины и гости, едущие поездом (см.).
Пожарна (Баж.) - она же машина - в сказах упоминается как место, где производилось истязание рабочих. Пожарники фигурируют как палачи.
Покорить - ускорить.
Покорпуснее (Баж.) - плечистее, сильнее, здоровее.
Покучиться (Баж.) - попросить, выпросить.
Пола - открыта.
Полати (Пуш.) - дощатый помост для спанья, устроенный под потолком.
Полатки - полати (см.).
Полба (Пуш.) - особый сорт пшеницы.
(По́лба, или полбяная пшеница — группа видов рода Пшеница (Triticum) с пленчатым зерном и с ломкими колосьями)
Полер навести (Баж.) - отшлифовать.
Полуштоф - половина кружки вина.
Полоз леопардовый (Арт.) - одна из самых нарядно окрашенных змей, живущих на территории бывшего СССР. Неядовита. Длина тела достигает метра. Встречается в каменистых, поросших кустарником или редкими деревьями предгорьях Крыма.
Полоз узорчатый (Арт.) - неядовитая змея длиной до одного метра. Встречается в лесах, в степях и пустынях, иногда поднимается высоко в горы. Добычу убивает, сжимая кольцами своего тела. Распространена на юге бывшего СССР вплоть до Дальнего Востока.
Полонина (укр.) - горная поляна, служащая пастбищем в Западных областях Украины.
Помстилось (Баж.) - почудилось, показалось.
Помучнеть (Баж.) - побледнеть.
Понасердке (Баж.) - по недоброжелательству, по злобе, из мести.
Понастовать (Баж.) - понаблюдать, последить.
Пониток (Баж.) - верхняя одежда из домотканого сукна (шерсть по льняной основе).
Попелушка, попель - пепел, перегоревший прах, зола.
Попускаться (Баж.) - отступить, отступиться.
Порадеть - поусердствовать; здесь: много поесть.
"Пораздумай ты путём" (Пуш.) - обдумай серьёзно, основательно.
Порскать - кричать, хлопать кнутом с целью выгнать зверя.
Посад - село, в котором жили торговцы и ремесленники.
Посадить козла (Баж.) - остудить, "заморозить" чугун или медь. Отвердевшая в печи масса называлась козлом. Удалить ее было трудно. Часто приходилось переделывать печь.
Поскотина - выгон, пастбище.
Пословный (Баж.) - послушный, кто слушается "по слову", без дополнительных понуканий, окриков.
Постойщик - постоялец.
Постолы (укр.) - обувь из целого куска сыромятной кожи.
Посыкиваться (Баж.) - намереваться.
Потрафить - угодить.
Потуда, потуль - до тех пор, до того времени.
Правиться (Баж.) - направляться, держать направление.
Прасол - оптовый скупщик скота и разных припасов (обычно мяса, рыбы) для перепродажи.
Пращ, или праща (Пуш.) - древнее оружие; праща служила для метания камней.
Престол (Пуш.) - трон, особое кресло на возвышении, на котором сидел царь в торжественных случаях.
Пригон (Баж.) - общее название построек для скота (куда пригоняли скот).
Прииск (Баж.) - место, где найдены и добываются драгоценные металлы (золото, платина) и драгоценные камни.
Приказный (Баж.) - заводской конторский служащий. Название это держалось по заводам и в 90-х годах.
Приказчик (Баж.) - представитель владельца на заводе, главное лицо; впоследствии таких доверенных людей называли по отдельным заводам управителями, а по округам - управляющими.
Приказы - учреждения, которые управляли делами государства.
Прикорнать - погубить.
Прилик (Баж.) - видимость; для прилику - для видимости, ради приличия.
Примельчаться - стать мелким.
Принада - ловушка.
Приобщить - здесь: свершить церковный обряд.
Припол - полы одежды.
Прискаться (Баж.) - придраться.
Пристать - остановиться.
Притча - здесь: причина.
Притча (Баж.) - неожиданный случай, помеха, беда.
Притык (укр.) - колышек, которым притыкают ярмо к дышлу в воловьей упряжи.
Приходить на кого-нибудь (Баж.) - обвинять кого-нибудь, винить.
Причтётся (Баж.) - придётся.
Прогон - плата при езде.
Просвирня - женщина при церкви, которая пекла просвиры - хлебцы особой формы.
Простень - Количество пряжи, выпрядываемой на одно веретено.
Простудить - здесь: прохладиться, подышать свежим воздухом.
Протори - издержки, расходы, убытки.
Пряжить - жарить в масле.
Прямо - против.
Пряник печатный (Пуш.) - пряник с оттиснутым (отпечатанным) рисунком или буквами.
Прясло (Баж.) - изгородь из жердей.
Пудовка - пудовая мера веса.
Пустоплесье (Баж.) - открытое место среди леса.
Пустынька - здесь: одинокое жилье.
Пухлина - здесь: больное, опухшее место, следствие укуса.
Пуща - заповедный, непроходимый лес.
Пяла, пялечко - пяльцы.

Р

Разбаять сказку - развеяться, развлечься.
Рада (укр.) - собрание, совет, сходка.
Ради (Пуш.) - рады. Во времена Пушкина говорили "ради" вместо "рады".
Развод - здесь: военный парад, движение войска.
Разоставок (Баж.) - то, чем можно расставить ткань: вставка, клин, лоскут, в переносном смысле - подспорье, прибавок, подмога.
Ратные (Пуш.) - военные.
Рать (Пуш.) - войско.
Рачить - усердствовать, стараться.
Рели - здесь: тонкие длинные бревна.
Рель, рели - здесь: веревки.
Ремьё, ремки (Баж.) - лохмотья, отрепье. Ремками трясти - ходить в плохой одежде, в рваном, в лохмотьях.
Рогатка (Пуш.) - здесь: казнь, наказание.
Рундук - здесь: крыльцо.
Руський (укр.) - так в Галичине и Буковине называли себя украинцы.
Рута (укр.) - южное растение с желтыми цветами и листьями, содержащими эфирное масло.
Рухлена - негодная, дурная, упрямая.
Рушать - резать.
Рушник (укр.) - вышитое полотенце.
Рынский (укр.) - австрийская монета.
Ряда - договор, условие; рядить - договориться, условиться.

С

Савур-курган (укр.) - курган в азовских степях.
Сажень - древнерусская мера длины, расстояние размаха рук от кончиков пальцев одной руки до кончиков пальцев другой.
Саламата - жидкий кисель, мучная кашица.
Сам Петербурх (Баж.) - искаженное "Санкт-Петербург".
Свертень (о зайце) - скачущий не прямым путем, петляющий.
Светёлка (Пуш.) - светлая комната, отделённая сенями от кухни.
Светлица (Пуш.) - светлая, чистая комната. В старину в светлицах обычно жили девушки.
Светский; из светских (Баж.) - то есть не из детей служителей церкви.
Свитка - в старое время - верхняя длинная распашная одежда из домотканного сукна.
Святые горы (укр.) - старинный монастырь на высоком берегу р. Северский Донец.
Сголуба (Баж.) - голубоватый, бледно-голубой.
Сдышать - дышать.
Седала - насест, жердь, на которой ночует домашняя птица.
Секира (Пуш.) - боевой топор с длинной рукоятью.
Сем - ка, сём - ка - а ну, давай, ну - ка, пойдем начнем, станем.
Сенная девушка (Пуш.) - служанка, живущая в сенях, т.е. в помещении перед внутренними комнатами.
Сенокосы - косцы.
Сеча (Пуш.) - битва, сражение.
Сечь Запорожская (укр.) - Украинская казацкая организация, возникшая в XVI в.
Сибирка - арестантская при полиции.
Синий билет (бел.) - свидетельство об увольнении с военной службы. В старину срок службы в солдатах был двадцать пять лет.
Синюха, синюшка (Баж.) - болотный газ.
Сиротать - жить сиротой, сиротствовать.
Скатерть браная - из камчатки - шелковой китайской ткани с разводами.
Скепать - расщеплять, колоть.
Скрутиться, крутиться - собраться.
Скрячить - здесь: связать.
Скудаться (Баж.) - хилеть, недомогать, болеть.
Скыркаться (Баж.) - скрести, скрестись (в земле).
Слань (вернее: стлань)(Баж.) - настил по дорогам в заболоченных местах. Увязнуть в болоте такая стлань не давала, но ездить по ней тоже было невозможно.
Сличье (Баж.) - удобный случай; к сличью пришлось - подошло.
Слобода - поселок около города, пригород.
Смотник, -ца (Баж.) - сплетник, -ца.
Смустить - смутить.
Сноровлять, сноровить (Баж.) - содействовать, помогать; сделать кстати, по пути.
Снурок (Пуш.) - шнурок.
Сойкнуть (Баж.) - вскрикнуть от испуга, неожиданности (от междометия "ой").
Сок, соковина (Баж.) - шлак от медеплавильного и доменного производства.
Соловые (Баж.) - лошади желтовато-белой масти.
Соморота - срам.
Сопилка (укр.) - народный музыкальный инструмент, род свирели.
Сорога - рыба, плотва.
Сороковка - бочка на сорок ведер.
Сорочин, или сарачин (Пуш.) - сарацин, арабский наездник.
Сотник (укр.) - начальник над сотней казаков.
Сотскич (укр.) - низшее должностное лицо сельской полиции, избиравшееся сельским сходом.
Сохатый (Баж.) - лось.
Сочельник (Пуш.) - дни перед церковными праздниками - Рождеством и Крещеньем.
Спасов день (Баж.) - 6 августа старого стиля. К этому дню поспевали плоды и овощи, и был обычай с этого дня начинать их собирать и употреблять в пищу.
Спешить (Пуш.) - сбить с коня.
Справный (Баж.) - исправный, зажиточный; справа - одежда, внешний вид. Одежонка справная - то есть неплохая. Справно живут - зажиточно. Справа-то у ней немудрёнькая - одежонка плохая.
Спуд (Пуш.) - сосуд, кадка. Положить под спуд - плотно прикрыть чем-нибудь, запереть
Спышать - вздыхать, переводить дух.
Сродники - родственники.
Сродство - здесь: родственники.
Стан (Пуш.) - лагерь.
Станово становище - укромное место, приют в лесу.
Становой, или становой пристав - полицейский чиновник в Царской России.
Старатель (Баж.) - человек, занимавшийся поиском и добычей золота.
Старица (Баж.) - старое, высохшее русло реки.
Старшина (укр.) - налчальство, начальники.
Статочное - могущее быть, статься, случиться.
Стежи (от глаголов стегать, стежить) - удары кнута, бича.
Стенбухарь (Баж.) - так назывались рабочие у толчеи, где дробилась пестами руда. Этим рабочим приходилось все время бросать под песты руду - бухать в заградительную стенку.
Столбовая дворянка (Пуш.) - дворянка старинного и знатного рода.
Строка - овод; так называют и слепня; строка некошна - нечистая, вражья, сатанинская, дьявольская.
Столешница - верхняя доска стола, поверхность стола; доска, на которой замешивают и раскатывают тесто.
Ступа - самый тихий шаг, шаг за шагом, волоча ноги.
Стурять (Баж.) - сдавать, сбывать (поспешно).
Сугон, сугонь - погоня; в сугонь пошли - бросились догонять.
Сумки надевать (Баж.) - дойти или довести семью до сбора подаяния, до нищенства.
Супостат (Пуш.) - противник, враг.
Сурна (укр.) - труба с резким звуком.
Сурьмяный (Баж.) - окрашенный в черный цвет.
Сусек - ларь, большой деревянный ящик в котором хранят муку, зерно.
Сырком - сырьем, живьем.
Сыть - еда, пища.

Т

Тайный купец (Баж.) - скупщик золота.
Тамга (Баж.) - знак, клеймо.
"Твой щит на вратах Цареграда" (Пуш.) - По преданию, Олег в знак победы над древним греческим царством Византией прибил щит на воротах ее столицы - Царьграда.
Теплима - огонь.
Теплуха (Баж.) - печурка.
Терем (Пуш.) - вышка, надстройка над домом. Теремами назывались и высокие, с башенкой наверху, дома.
Толмить (Баж.) - твердить, повторять.
Толокно - толчёная (немолотая) овсяная мука.
Толоконный лоб (Пуш.) -глупый человек, дурак.
Тонцы-звонцы (Баж.) - танцы, веселье.
Тоня - здесь: улов.
Торгован Меркушка (Баж.) - Меркурий, бог торговли в древнеримской мифологии; изображался с кошельком и жезлом в руках и с крылышками на сандалиях и шляпе.
Торовастый - щедрый.
Тракт - большая проезжая дорога.
Трембита, трубета (укр.) - народный музыкальный инструмент гуцулов, длинная деревянная пастушья труба.
Тризна (Пуш.) - обряд похорон у древних славян. На тризне закалывали и хоронили вместе с воином его любимого коня.
Тритон (Арт.) - животное из семейства саламандр (хвостатые земноводные), обитает в лиственных и смешанных лесах, в лесостепи. Размножается в воде. Широко распространён в бывшем СССР.
Труда - трут, тряпица, на которую при высекании огня кремнем попадает искра и которая начинает тлеть.
Туганить (от слова туга - печаль, скорбь) - печалить; здесь: притеснять.
Тулаем (Баж.) - толпой.
Тулово (Баж.) - туловище.
Туясь, туесь, туесок, туесочек (Баж.) - берестяной кузовок, бурак.
Тупица - затупленный топор.
Тур (бел.) - дикий бык с большими рогами. Туры давно вымерли. Память о них сохранилась только в народных сказках, песнях и в названиях некоторых городов и сел: Туров, Туровец и др.
Тя - тебя.
Тягло - подать, повинность.

У

Угланята (углан) (Баж.) - баловники, шалуны.
Удавчик песчаный (Арт.) - небольшая змейка меньше метра длиной. Неядовита. Живёт среди песков, иногда в глинистых пустынях. Питается грызунами, хватает свою добычу и душит.
Удел (Пуш.) - здесь: владение, княжество.
Уж водяной (Арт.) - в отличие от обыкновенного ужа не имеет жёлтых пятен, может долго находиться под водой. В бывшем СССР встречается на юге Украины, в Средней Азии и на Кавказе.
Ужли - разве.
Ужотка, ужо - скоро, в тот же день.
Умуется (Баж.) - близок к помешательству; заговаривается.
Уроим, или ураим (Баж.) (по-башкирски "котел") - котловина по реке Нязе.
Урочный день - назначенный день, когда кончается срок.
Усторонье, на усторонье (Баж.) - в стороне, отдельно от других, на отшибе.
Устьеце - устье, наружное отверстие в русской печи.

Ф

Фаску, фасочку снять (Баж.) - обточить грань.
Фельдфебель - старший унтер-офицер, помощник командира роты по хозяйству.
Фурять (Баж.) - бросать.

Х

Хазары (хозары) (Пуш.)- народ, живший некогда в южнорусских степях и нападавший на Древнюю Русь.
Хезнуть (Баж.) - ослабеть, слабеть.
Хитник (Баж.) - грабитель, вор, хищник; хита - хищники.
Хитра - колдунья, чародейка.
Хлуп - кончик крестца у птицы.
Хмыстень (о мыши) - здесь: проворная, быстрая.
Ходаки (укр.) - кожаная обувь вроде лаптей.
Холодная (бел.) - тюрьма.
Хорт - борзая собака.
Хусточка (укр.) - кусок холста, платок.

Ц

Цеп - палка - держалка с билом на конце, орудие для ручной молотьбы.
Цетнар (укр.) - сто фунтов, около 40 килограммов.

Ч

Чатинка (Баж.) - царапинка.
Чеботарь - сапожник, башмачник.
Челядинка - служанка в доме.
Черевички (укр.) - праздничные женские башмаки, остроносые и на каблуках.
Черепаха болотная (Арт.) - водится в болотах, прудах, озёрах, тихих заводях. В бывшем СССР доходит до Белоруссии и Смоленщины, особенно часто встречается на юге Европейской части бывшего СССР.
Черес (укр.) - пояс.
Чернец (черница) - монах (монахиня).
Четами (Пуш.) - парами, попарно.
Чёрная (о рубахе) - грубая, будничная, рабочая.
Чивье - рукоятка.
Чика (от глагола чикать - ударять) - удар.
Чирла (Баж.) - яичница, скороспелка, скородумка, глазунья (от звука, который издают выпускаемые на горячую сковородку яйца).
Чоботы - высокая закрытая обувь, мужская и женская, сапоги или башмаки с острыми, загнутыми кверху носками
Чугунка (Баж.) - железная дорога.
Чумак (укр.) - крестьянин, занимавшийся извозом и торговым промыслом. Чумаки ездили па волах за солью и рыбой в Крым, на днепровские лиманы, на Дон или в Молдавию.
Чумарка (укр.) - верхняя мужская одежда в талию и со сборками сзади.
Чупрун (Пуш.) - чуб, хохол.
Чупрына (укр.) - чуб.

Ш

Шадринка (Баж.) - оспинка.
Шаньга - род ватрушки или лепешки.
Шафурка (шафирка) - тот, кто сплетничает, мутит, говорит лишнее, обманывает.
Шелом (Пуш.) - шлем, остроконечная железная шапка для защиты от ударов меча.
Шерстень - шершень.
Шинкарь - содержатель шинка.
Шинок - в южных губерниях царской России - небольшое питейное заведение, кабачок.
Ширинка - полотенце, платок.
Шкалик - здесь: косушка (см.) вина.
Шляпа-катанка (Баж.) - войлочная шляпа с полями.
Шлык - шутовская шапка, колпак, чепец.
Шишка (укр.) - небольшой свадебный хлеб, украшенный шишками из теста, похожими на сосновые.

Щ

Щегарь (Баж.) - штейгер, горный мастер.
Щелок - раствор древесной золы.

Э

Экономия - здесь: помещичье хозяйство, усадьба.
Эфа (Арт.) - небольшая, очень ядовитая змейка длиной до шестидесяти сантиметров. На голове у неё рисунок, напоминающий силуэт летящей' птицы. Этот рисунок как бы подчёркивает стремительность её молниеносных бросков. Живёт в пустынях, среди бугристых песков, в сухих редких лесах, на речных обрывах. В бывшем СССР распространена до Аральского моря. Питается мелкими грызунами.

Ю

Юшка (укр.) - уха или жидкая похлёбка.
 
Я

Яйцо-райцо - яйцо-счастьице, волшебное яйцо.
Яко - как.
Яломок - валяная шапка.
Яства (Пуш.) - еда, пища, кушанье.
Яруга - крутой овраг.

+3

21

Новгородские сказки
Эти сказки собраны в начале 20 века Марией Михеевной Серовой от крестьян Тихвинского, Устюженского и Боровичского уездов Новгородской губернии. Бережная запись сохранила красоту и полнозвучие уходящего истинно народного говора Северной Руси.

Мудрая жена

Жил царь. Любил царь загадки загадывать…Мудрены речи говаривать... Ино слово скажет, што обухом по лбу хватит, и штоб ему ответ сичас... А то под горячу руку и головушка долой... Вот однова на пиру, за чарой зелена вина, и говорит царь боярам:
— А хочу,— грит,— я непосеянное поле пожать...
А бояра-то ошалевши сидят — ни словечушка на то не молвят... чево говорить — не знают... А царь-то:
— Чево молчите? Коли через три дня мни-ка на то слово ответ от вас не буде — всем головы долой!
Бояра-то не помнят, как из-за стола-то выкатились... и пошли у добрых людей ответу спрашивать. Всю столицу обошли — ответу на те речи не нашли... Пошли по деревням... Ходили, ходили... толку нет. Голодный-то, да уставший-то, и пришли в деревнюшку. Наскрозь прошли — никово в избах нет. Глухи старики да старухи, да робята малый. Только в последней изобочки девка полы мое. Неказиста изобочка — ворота покосилися, а делать нече-во — заходить надобно — дальше ноженьки нейдут...
Зашли, а девка шасть за печку — хоть подол-то ототкнуть надобно, да там и шепчет: «Не дай-то Господи, двор без послуха, окно без погляда»...
Вышла из-за печки-то, поклонилася. Зачем, мол, пожаловали?..
— Да не покормишь ли, чим Бог послал... изголодавши... с утра не евши ходим...
— А посидите маленько на огороде, сичас пол домою, да на стол соберу...
Глядят бояра-то на девку, глаз не спустят. Не девка — а малина... Домыла девка пол, кликнула:
— Идите, што-ль!
Сели на лавку, а девка им:
— А вам чево лучше: плеваново или лизаново?
Смотрят бояре друг-то на друга, не знают, чево и говорить...
— Да уж давай лизаново...— Все, думают, лучше плеваново-то...
Пошла девка к печи, горшок выташшила, налила ухи налимьей — хошь царю на стол. Бояра-то с голодухи поели, да и ложки-то и чашку начисто вылизали — и мыть не надобно. Вот-то и лизано!..
— Сыты ли?
— Чево лучше... до усов — така уха!.. А чево это ты про плевано-то говорила?
— Да налимью-то уху вы облизываючись съели — глядитко — чистым-чистехонько, а подала бы ершовой, так весь бы стол заплевали... вот те и плевано...
Эка девка-то дошлая...
— А што, умница, одная живешь-то?
— Не-е, с батьком...
— А где же ен у тебя?
— А отправивши сто рублей на пятиалтынный менять...
— Как так?..
— А рази нет?.. На охоту за зайцам ударивши, хорошо зайца загонит — пятиалтынный в кармане, а коня загонит — сотня из кармана...
— А што этта ты, красавица, про двор да про окно за печкой-то молвила?
— А вишь живем — ни кошки, ни собаки, о госте доложить некому...
Переглянулися бояра. Ну и девка! одно слово голова!.. А не спросить про царевы-то речи — быват, и ответ даст...— А попробуем!..
— А што, красавица, не поможешь нашему горюшку... за этаким-то делом ходили. Выручи, в долгу не останемся...
Послухала девка, засмеялася:
— А и даром вы у царя хлеб едите, такой-то пустяковины не удумали... Вишь ты — хочу непосеято поле пожать... Да коли хочешь пожать, так теби левой полой с правово боку зачинать, а мы тебе помогать... вот и вся недолга...
Поклонилися бояра девки, отправились восвояси... Во дворец-то приходят, тольки на порог, а царь-то им:
— Хочу непосеяно поле пожать. А оны в один голос:
— Так тебе левой полой с правово боку и зачинать, а мы тебе помогать.
Расхохонулси царь.
— А, дуй вас горой! Ловко!.. А тольки не вашево ума это дело. Сказывай начисто, кто надоумил... Расхохонулси я, ничево топеря не буде!..
Оны и выложили без утайки, про девку-то. Захотелось царю девкиново разуму попытать. Взял золотник кудели, спосылает к той девки бояр:
— Снесите, да штоб к завтрому рубаха с той кудели готова была...
Принесли куделю к девки. Наклонилася девка к венику, отломила малый прутышек, подаёт боярам:
— Снесите царю-то, пущай с тово прутышка стан да бердо изготовит, поспеет рубаха вовремя. Выслухал царь... ухмыльнулся... Велел сотню яиц сварить, девки снести. Штоб были вовремя с тыих яиц цыплята выведены... Несут бояра — не придумают, как девки извернутца буде... Пришли... видят, девка с батьком за столом пшенну кашу едят. Подали бояре яйца, царски речи сказывают... Встала девка. С чашки кашу кувырнула в тряпку.
— Несите царю. Пущай этим пшеном поле засеет — цыплят кормить. Другово корму подать нельзя...
Покрутили бояра головами. Ну-у и ну-у-у!!! К царю пришли, девкины речи пересказывают... а царь-то и задумайся... И захотись ему на ту девку поглядить. Сам отправилси. Глянул, да и обомлел... Да этакой красоты и видом не видано и слыхом не слыхано... Загорелося у царя в белой груди... хоть женись... а и женитца-то ему просто — холост живет, не женатой ходит. У царя не пиво варить, не вино курить, а честным пирком да и за свадебку...
Женился царь... С молодой женой живет, на красоту ее не наглядитца, не нарадуетца. Все бы хорошо — одно плохо... Женка умней царя уродилася. У царя-то в голове тольки шевелитца, а у нее с языка словечушко летит... И стали про царя говорить: «А и умен царь уродивши, а с женкой царю не тягатися...» Зазорно то царю показалося. «Погоди же,— думает,— загану я те загадку — не обрадуешьси...»
Собрал царь бояр, волю царьску объявил. А и сладилси царь во чужи края на три года ехати... чужи порядки глядеть, што можно себе перенять. Царьски дела боярам приказывает, а женки задачу задает. Сполнит — во царицах быть, со царем во дворце жить, царьско платье носить... А не сполнит — тово же часу к батьку на деревню, в прежнюю паневу, за печкой сидеть, лаптем щи хлебать... А и перва задача — остаются у царя в опочивальни чекмоданы заморски о двенадцати ключах немецких. Пустым чекмоданы пустехоньки. Царь ключи с собой увезет — а царица ухитрись тыих замков не трогаючи, не отмыкаючи, насыпать чекмоданы золотой казной до верху. А и стояли бы чекмоданы запертые, а и замки бы были не рушены... А друга задача — есть у царя пара конская, цены той пары нет. Так жеребца царь с собой увезет, а кобыла останетца праздная. А ко приезду царскому штоб был под кобылой жеребенок — тово жеребца дитенок, и со звездой во лбу, как тот... А третья задача... Остает-ца царица праздна, а царю наследник надобен. Так штоб к приезду быть царю с наследником, с сыном родным, на царя лицом похожим... Ахнули бояра... А царица ни в одном глазу.
— Надолго ли, сказывал, мил-сердешный друг, едешь-то?
— Ровно на три годика...
Уехал муж... Царица год спустила. А за этот год корабли строила. Корабли готовы... царица чекмоданы на корабли, туда же золоту казну да кобылу государеву... Уплыть уплыла, а куды — не сказалась.
Долго ли, коротко ли царица плавала, уследила мужа в царстве басурманскоем. На берег сошла, на краю в маленьком домишке поселилася... Срезала царица косы русые, пареньком оделася, пошла царя в городу розыскивать... Уследила — где живет, в какой трахтир обедать ходит...
А царю-то на чужой стороны тошнехоньке: хоть домой ворочайся, да не дозволяет слово царское... Кругом-то все чужое, словечушка не поймешь — все больше на пальцах и так, и этак... А тово больше по женки стоснул... Да как вспомнит, што больно мудра-то уродилась — за живое возьмет... Не-ет, ты постой погоди, думает...
Вот однова сидит в трахтире царь, задумалси... Только кто-то хлоп по плечу — аж покачнуло. Глядь — паренек стоит, улыбаетца...
— А, вить, кажись земляк по обличью-то?
Обрадовался царь: по нашему говорит-то...
—А и то земляк!.. садись рядом, хоша поговорим...
Присел паренек, разговорился... А у царя на сердечушки-то накипевши. Рад-радехонек душу-то отвести... Поговорили — приходи на завтра у пять... Пришел. Слово за слово — царь-то ему все и выложил.
— Как думаешь — справит женка то, как я сказывал?
— Где тут бабы справить!.. Да ты не горюй... Давай, в карты сыгранем? — Давай...
— Да штоб даром карты не мять — коли я проиграю — с меня сто рублев, а коли ты проиграешь — ключи от чекмоданов дай поглядеть, любитель я штук-то хитрыих заморскиих...
— А с удовольствием — этаких ключей-то других нет...
Стали играть... царь-то и проиграл.
— Давай ключи-то.
— Пожалуйста — всегда при мне...
Взял паренек ключи... домой пришел — а ты смекай — перво дело сделано. И чекмода-ны полны, и замки целехоньки...
На другой-то день пришел паренек в трахтир, ключи принес.
— Вот они, целехоньки... Давай седни играть?
— А давай...
— Ну, коли я проиграю — с меня двести рублев, а коли ты проиграешь — твоево жеребца на ночку... Тут мне съездить надобно...
— А бери, застоявши конь, хоть промнетца...
Стали играть-то — царь-то и вдругорядь проиграл.
— Мой жеребец на эту ноченьку...
— А пойдем, бери.
Пришли к царю на квартиру-то, взял паренек жеребца, скочил, тольки ево и видели... А ты смекай... Ночь прошла... друго дело сладилось. Давненькё жеребец кобылы не видал — обрадовалси...
На утро-то приводит паренек жеребца.
— Добрый конь! маленьке поупарилси...
— Ничево-то, отстоитца на добрыих-то кормах...
Пойдем в трахтир...
Пришли, пару чаю спросили. Царь-то сам заводит:
— Давай в карты...
— Давай, тольки на этот раз, коли я проиграю, ты ко мне в гости — буду всю ночь угощать. Я у тебя был — ты у меня не был...
Согласился царь. Глядь — на эфтот раз паренек проиграл...
— Ну,— говорит,— счастлив ты — с меня угощенье... приходи в этаком-то часу, по энтакому-то адрису. Буду ждать... А топерича еще кой-куды сбегнуть надобно...
Прибежал паренек домой, мужикову скруту скинул...
В указанное время стучитца царь. Открывает двери молодица.
— Здесь этакой-то живет?
— Здеся, пожалуйста...
А царю-то и порога не переступить... Стоит ошалевши... так в голову и стучит. У молодицы косищи черны до полу, брови дугой, грудь высокая, глаза, што уголья — огнем палят...
— Проходите... пожалуйста...— Сама улыбаетца... зубы што кипень.
Вошел царь, сел на лавку и духу не переведет...
— А где же он? — спрашивает.
— А за вином побежал, сказывал, мало будет...
Сидит царь... на молодуху поглядывает... А и молодуха из-под черной брови — нет-нет, да што кипятком обдаст... А паренька все нет как нет...
Осмелился царь — руку протянул... молодуха ничего — улыбаетца. Дальше да больше... дальше да больше... А паренька нет, как не бывало...
— Штой-то запропастился? — говорит молодуха.
А царю — хоть бы и не приходил... И до ночи прождал — нет хозяина... Надобно и по домам...
— Полно-ко,— говорит молодуха,— на чужой стороны да по ночам путатца... Чай, места хватит...
Остался царь...
Не видал, как и темна ноченька прошла...
Не чуял, как утречко подкатилося... Одни видал очи ясные, одно чуял — как в огне горел... замирало ретивое во белой груди... На утро-то царь — хоть не уходи... А надобно... А молодуха-то ему на прощанье:
— А што, мил сердешной друг, на память-то оставишь?.. Штобы мне глядеть, да эту ночку поминать...
А у царя на руки-то царицы перстенек светитца... Закинула ему молодуха руку за шею... отдай, да отдай тот перстенек... И не хотелося царю отдавать, да пришлося — не устоял... Ушел и не чует, что женка все три дела справила...
Пошел царь в трактир. Нет паренька. Ждать-пождать... не пришел. Отправился царь — где вчера ночевал. Дверь на замке... Старик сидит на лавочке...
— Где тут этакой-то?
— Не слышу, батюшке!
— Пожильцы-то где?
— А поживу, сколь Бог велит...
Не добился царь толку — обратно пошел... Побывал ешшо разок... Никого нет... Тошно стало... В другое царство поехал... Нет-нет, да и вспомнит молодуху-то... Думал царице перстенек сладить, да заколодило — таково нигде не нашел... Плутал, плутал по чужим землям... Насилу-то три года выждал...
Собрался царь домой. Об женке думает... справила ли задачи-то...
Приехал царь в свою землю. Ко дворцу-то подъезжает — глядь, а по лугу кобыла гуляет, а под кобылой жеребенок ходит, и звезда во лбу, как у жеребца... Царь-то и глазам не верит... Во дворец-то вкатился, да в опочивальню... хвать за чекмоданы-те... а их и с места не свернуть, а замки целешеньки... А во главной палаты царица ждет. Бояра собравши... Царь-то туды... Глядь, а у царицы-то дитенок на руках... Што на царя гляни, што на мальченку — одно лицо...
Все ешшо царю не веритца...
— Да што-ж мне с тобою делать-то?..
А царица-то ево за руку-те хвать!..
— А перстенек мой где?!
Ахнул царь, опустил голову — не знает, што сказать...
А царица протянула руку белую, смотрит на царя-то, улыбаетца, да и говорит:
— Вздыни головушку-то, от ково у меня перстенек, от тово и паренек...
Царь-то глянул, а царицы-то перстенек у царицы на руке и светится... Схватил царь женку за руку...
— Да неужто ж ты была?! Да как же ж так?
— Да нас, баб, на то взять... так-то, мой батюшка! А чекмоданы-то смотрел? Принести сюда...
Принесли чекмоданы-то, отпер царь, замки-то целехоньки, а чекмоданы-то до верху золотой казной насыпаны...
— Ну жена, быть тебе царицею до гробовой доски...
Да с этакой-то женой белый свет наскрозь пройдешь, да и домой воротишься… Вот те и баба! Всяко оно на свете бывает!

Што на белом свету случаетца

Дедушко сказывал…
А и было то в Турецкую кампанию. И был у их в полку солдатик, Степаном звали... Как сейчас помню — покойничек сказывал. Росту Степан богатырского... плечи, што печка... Хват-парень... И стал этто ен сохнуть... Сохнет и сохнет, жаланна ты моя... На себя не похож... Этта товаришши и пристают:
— Што, мол, тако, Степанушко, извелси ты в конец... Ай не можетца?!
— А не ладно дило, братцы... Ктой-то ездит на мне кажинну ночь. Просто рубаху хошь выжми... Силушки моей боли нет... извелси в конец...
Поахали, поахали. И подошел туточка старичек, побирался... корочки собирал. Солдатишки-те, вишь ты, ево прикармливали, жалеючи-то. Послухал этто ен, жаланна ты моя,— дедушко-то сказывал,— да и говорит:
— А твому горю помочь можно — узнаем, кто на теби-ко ездит... На вот теби уздечку... Возьми ты энту саму уздечку, да и ляжь с уздечкой под койку... А на койку-ту — сноп соломы положь да шинелишкой же и укрой — быдто сам лежишь... Как увидишь — кто придет, так энтой самой уздечкой-то и взнуздай...
Вот ланно... Взял этта Степан уздечку-ту... сноп под шинелушку-ту положил... а сам под койку. Старичек под другой.
Лежат... Ровно во полночь и приходит, матушка ты моя, старушонка — и древняя видать старушонка-то... Скок на сноп-те... да и взнуздала за подушку-ту... Н-н-ноо!! Да по шинели-те кнутом... Сноп-те ни с места... А Степан- то ка-а-ак выскочит!.. Да и взнуздал ею-то... старуху-то... И той же ж минуточкой очутилась в казармах лошадь серая... в яблоках. Старичек же выскочил, да и научает:
— Не снимай уздечки-те —а не то замучает тебя в конец...
Так ею в конюшню и свели... Корму не велел старичек давать. Ею не кормят, а ена все в теле... во-о кака лошадина... только все в уздечки —день и ночь...
Все на ней ездили... сам командир ездил... Лучши лошади не было... Только ни кована стояла.
— А можно ею подковать? Этта старичка-те Степан спрашивает
— А чево ж не можно?.. Можно!..
Ею и подковали. Привели с кузнецы-то... а солдаты-те и пожалели: «Штой-то ена, бенна, все в узды да в узды... Дай-ко снимем...» Да и сняли уздечку-ту... Сняли, жаланна ты моя, уздечку-ту... ан замис лошади-те и очутилась старуха, руки-ноги же подкованы... Лежит да стонет... Аж ужахнулися вей... Тут же ею и пристукнули, да и закопали... А старичек-то осиновый кол в могилу ту забил — прочней, мол, будет... А закопали-то ею, жаланна ты моя, вверх спиной... сказывал дедушко- то... Сам все видел... Только стонул по ночам же... Стонет да подскакивает, стонет да подскакивает... А потом и тое прошло...
Так вот, матушка ты моя, чево-чево нет на белом свиту...
Сам дедушка покойничек сказывал…

0

22

«Сказка о попе и о работнике его Балде» — сказка А. С. Пушкина.

При жизни поэта не печаталась. Написана в Болдине 13 сентября 1830 года. Основой послужила русская народная сказка, записанная Пушкиным в Михайловском.

Сюжет

Сказка начинается, по классической русской традиции, словами:
Жил-был поп,
Толоконный лоб.
Далее рассказывается о том, как он прогуливался по базару, где встретился с мужичком по имени Балда и нанял его к себе работником, причём — за комичную плату («в год за три щелка тебе по лбу» — такое условие выдвинул мужичок).
После этого зажил Балда «в поповом доме» и стал трудиться на совесть. Через некоторое время попа стали одолевать сомнения в выгодности сделки и он по совету попадьи даёт Балде заранее невыполнимое поручение, чтобы избежать даже этих щелчков:
Как наешься ты своей полбы,
Собери-ка с чертей оброк мне полный.
Невозмутимый Балда отправляется за оброком. У берега моря он находит чертей и хитростью получает с них злополучный оброк, а по возвращении, — требует от попа полную плату за труды. Поп вынужденно подставляет свой лоб и получает сполна — так, что после третьего щелчка у него вышибает ум.
Заканчивается сказка моралью:
А Балда приговаривал с укоризной:
«Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной».

История
Пушкин читал эту сказку летом 1831 года Гоголю в Царском селе. Гоголь писал Данилевскому (в письме от 2 ноября 1831 года), что Пушкин читал ему «сказки русские народные — не то, что „Руслан и Людмила“, но совершенно русские». И далее об этой сказке: «Одна сказка даже без размера, только с рифмами и прелесть невообразимая».

О СКАЗКЕ

Указание Гоголя «без размера» связано с тем, что пушкинская сказка написана акцентным стихом с парными рифмами, стилизованными под раёшник.
Впервые сказка была напечатана В. А. Жуковским в 1840 году. По цензурным причинам Жуковский заменил попа на купца Кузьму Остолопа: «Жил-был купец Кузьма Остолоп по прозванию Осиновый Лоб». Далее всюду поп был заменён на Кузьму.
Только в 1882 году в собрании пушкинских сочинений под редакцией П. Е. Ефремова сказка была напечатана по рукописи. В изданиях для народа до начала XX века она печаталась с купцом Остолопом.
В советское время каноническим был признан авторский вариант. Однако, в настоящее время РПЦ издаёт и предпринимает попытки популяризации редакции Жуковского

Сказка о попе и о работнике его Балде

Жил-был поп,
Толоконный лоб.
Пошел поп по базару
Посмотреть кой-какого товару.
Навстречу ему Балда
Идет, сам не зная куда.
«Что, батька, так рано поднялся?
Чего ты взыскался?»
Поп ему в ответ: «Нужен мне работник:
Повар, конюх и плотник.
А где найти мне такого
Служителя не слишком дорогого?»
Балда говорит: «Буду служить тебе славно,
Усердно и очень исправно,
В год за три щелка тебе по лбу,
Есть же мне давай варёную полбу».
Призадумался поп,
Стал себе почесывать лоб.
Щелк щелку ведь розь.
Да понадеялся он на русский авось.
Поп говорит Балде: «Ладно.
Не будет нам обоим накладно.
Поживи-ка на моем подворье,
Окажи своё усердие и проворье».
Живет Балда в поповом доме,
Спит себе на соломе,
Ест за четверых,
Работает за семерых;
До́ светла всё у него пляшет.
Лошадь запряжёт, полосу вспашет,
Печь затопит, всё заготовит, закупит,
Яичко испечет да сам и облупит.
Попадья Балдой не нахвалится,
Поповна о Балде лишь и печалится,
Попёнок зовет его тятей:
Кашу заварит, нянчится с дитятей.
Только поп один Балду не любит,
Никогда его не приголубит.
О расплате думает частенько:
Время идет, и срок уж близенько.
Поп ни ест, ни пьёт, ночи не спит:
Лоб у него заране трещит.
Вот он попадье признаётся:
«Так и так: что делать остаётся?»
Ум у бабы догадлив,
На всякие хитрости повадлив.
Попадья говорит: «Знаю средство,
Как удалить от нас такое бедство:
Закажи Балде службу, чтоб стало ему невмочь;
А требуй, чтоб он её исполнил точь-в-точь.
Тем ты и лоб от расправы избавишь
И Балду-то без расплаты отправишь».
Стало на сердце попа веселее,
Начал он глядеть на Балду посмелее.
Вот он кричит: «Поди-ка сюда,
Верный мой работник Балда.
Слушай: платить обязались черти
Мне оброк до самой моей смерти;
Лучшего б не надобно дохода,
Да есть на них недоимки за три года.
Как наешься ты своей полбы,
Собери-ка с чертей оброк мне полный».
Балда, с попом понапрасну не споря,
Пошел, сел у берега моря;
Там он стал верёвку крутить
Да конец её в море мочить.
Вот из моря вылез старый Бес:
«Зачем ты, Балда, к нам залез?»
— «Да вот верёвкой хочу море мо́рщить
Да вас, проклятое племя, корчить».
Беса старого взяла тут унылость.
«Скажи, за что такая немилость?»
— «Как за что? Вы не плотите оброка,
Не помните положенного срока;
Вот ужо будет нам потеха,
Вам, собакам, великая помеха».
— «Ба́лдушка, погоди ты морщить море.
Оброк сполна ты получишь вскоре.
Погоди, вышлю к тебе внука».
Балда мыслит: «Этого провести не штука!»
Вынырнул подосланный бесёнок,
Замяукал он, как голодный котенок:
«Здравствуй, Балда-мужичок;
Какой тебе надобен оброк?
Об оброке век мы не слыхали,
Не было чертям такой печали.
Ну, так и быть — возьми, да с уговору,
С общего нашего приговору —
Чтобы впредь не было никому горя:
Кто скорее из нас обежит около моря,
Тот и бери себе полный оброк,
Между тем там приготовят мешок».
Засмеялся Балда лукаво:
«Что ты это выдумал, право?
Где тебе тягаться со мною,
Со мною, с самим Балдою?
Экого послали супостата!
Подожди-ка моего меньшего брата».
Пошел Балда в ближний лесок,
Поймал двух зайков да в мешок.
К морю опять он приходит,
У моря бесёнка находит.
Держит Балда за уши одного зайку:
«Попляши-тка ты под нашу балалайку;
Ты, бесёнок, еще молоденек,
Со мною тягаться слабенек;
Это было б лишь времени трата.
Обгони-ка сперва моего брата.
Раз, два, три! догоняй-ка».
Пустились бесёнок и зайка:
Бесёнок по берегу морскому,
А зайка в лесок до дому.
Вот, море кругом обежавши,
Высунув язык, мордку поднявши,
Прибежал бесёнок задыхаясь,
Весь мокрёшенек, лапкой утираясь,
Мысля: дело с Балдою сладит.
Глядь — а Балда братца гладит,
Приговаривая: «Братец мой любимый,
Устал, бедняжка! отдохни, родимый».
Бесенок оторопел,
Хвостик поджал, совсем присмирел,
На братца поглядывает боком.
«Погоди, — говорит, — схожу за оброком».
Пошел к деду, говорит: «Беда!
Обогнал меня меньшой Балда!»
Старый Бес стал тут думать думу.
А Балда наделал такого шуму,
Что все море смутилось
И волнами так и расходилось.
Вылез бесёнок: «Полно, мужичок,
Вышлем тебе весь оброк —
Только слушай. Видишь ты палку эту?
Выбери себе любимую мету.
Кто далее палку бросит,
Тот пускай и оброк уносит.
Что ж? боишься вывихнуть ручки?
Чего ты ждешь?» — «Да жду вон этой тучки:
Зашвырну туда твою палку,
Да и начну с вами, чертями, свалку».
Испугался бесёнок да к деду,
Рассказывать про Балдову победу,
А Балда над морем опять шумит
Да чертям верёвкой грозит.
Вылез опять бесёнок: «Что ты хлопочешь?
Будет тебе оброк, коли захочешь…»
— «Нет, — говорит Балда, —
Теперь моя череда,
Условия сам назначу,
Задам тебе, враженок, задачу.
Посмотрим, какова у тебе сила.
Видишь: там сивая кобыла?
Кобылу подыми-тка ты,
Да неси ее полверсты;
Снесешь кобылу, оброк уж твой;
Не снесешь кобылы, ан будет он мой».
Бедненький бес
Под кобылу подлез,
Понатужился,
Понапружился,
Приподнял кобылу, два шага шагнул.
На третьем упал, ножки протянул.
А Балда ему: «Глупый ты бес,
Куда ж ты за нами полез?
И руками-то снести не смог,
А я, смотри, снесу промеж ног».
Сел Балда на кобылку верхом
Да версту проскакал, так что пыль столбом.
Испугался бесёнок и к деду
Пошел рассказывать про такую победу.
Черти стали в кружок,
Делать нечего — собрали полный оброк
Да на Балду взвалили мешок.
Идет Балда, покрякивает,
А поп, завидя Балду, вскакивает,
За попадью прячется,
Со страху корячится.
Балда его тут отыскал,
Отдал оброк, платы требовать стал.
Бедный поп
Подставил лоб:
С первого щелка
Прыгнул поп до потолка;
Со второго щелка
Лишился поп языка;
А с третьего щелка
Вышибло ум у старика.
А Балда приговаривал с укоризной:
«Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной».

1831

0

23

Сказка в стихах Александра Пушкина, написанная в 1831 году и впервые изданная в следующем году в собрании стихотворений.

Сказка посвящена истории женитьбы царя Салтана и рождению его сына, князя Гвидона, который благодаря козням тёток попадает на необитаемый остров, встречает там волшебницу - царевну Лебедь, с её помощью становится могущественным владыкой и воссоединяется с отцом.
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/8/8d/V.N._Kurdyumov_-_Tale_of_Tsar_Saltan_%281913%29_00_cover.jpg/401px-V.N._Kurdyumov_-_Tale_of_Tsar_Saltan_%281913%29_00_cover.jpg
Обложка издания 1913 года
Художник В. Н. Курдюмов. Издание Сытина.

СКАЗКА О ЦАРЕ САЛТАНЕ, О СЫНЕ ЕГО СЛАВНОМ И МОГУЧЕМ БОГАТЫРЕ КНЯЗЕ ГВИДОНЕ САЛТАНОВИЧЕ И О ПРЕКРАСНОЙ ЦАРЕВНЕ ЛЕБЕДИ

Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
«Кабы я была царица, —
Говорит одна девица, —
То на весь крещеный мир
Приготовила б я пир».
«Кабы я была царица, —
Говорит ее сестрица, —
То на весь бы мир одна
Наткала я полотна».
«Кабы я была царица, —
Третья молвила сестрица, —
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря».
Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрыпела,
И в светлицу входит царь,
Стороны той государь.
Во всё время разговора
Он стоял позадь забора;
Речь последней по всему
Полюбилася ему.
312
«Здравствуй, красная девица, —
Говорит он, — будь царица
И роди богатыря
Мне к исходу сентября.
Вы ж, голубушки-сестрицы,
Выбирайтесь из светлицы,
Поезжайте вслед за мной,
Вслед за мной и за сестрой:
Будь одна из вас ткачиха,
А другая повариха».
В сени вышел царь-отец.
Все пустились во дворец.
Царь недолго собирался:
В тот же вечер обвенчался.
Царь Салтан за пир честной
Сел с царицей молодой;
А потом честные гости
На кровать слоновой кости
Положили молодых
И оставили одних.
В кухне злится повариха,
Плачет у станка ткачиха,
И завидуют оне
Государевой жене.
А царица молодая,
Дела вдаль не отлагая,
С первой ночи понесла.
В те поры война была.
Царь Салтан, с женой простяся,
На добра-коня садяся,
Ей наказывал себя
Поберечь, его любя.
Между тем, как он далёко
Бьется долго и жестоко,
Наступает срок родин;
Сына бог им дал в аршин,
И царица над ребенком
Как орлица над орленком;
313
Шлет с письмом она гонца,
Чтоб обрадовать отца.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят;
Сами шлют гонца другого
Вот с чем от слова до слова:
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».
Как услышал царь-отец,
Что донес ему гонец,
В гневе начал он чудесить
И гонца хотел повесить;
Но, смягчившись на сей раз,
Дал гонцу такой приказ:
«Ждать царева возвращенья
Для законного решенья».
Едет с грамотой гонец,
И приехал наконец.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Обобрать его велят;
Допьяна гонца поят
И в суму его пустую
Суют грамоту другую —
И привез гонец хмельной
В тот же день приказ такой:
«Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу и приплод
Тайно бросить в бездну вод».
Делать нечего: бояре,
Потужив о государе
И царице молодой,
В спальню к ней пришли толпой.
314
Объявили царску волю —
Ей и сыну злую долю,
Прочитали вслух указ,
И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де царь Салтан.
В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
Словно горькая вдовица,
Плачет, бьется в ней царица;
И растет ребенок там
Не по дням, а по часам.
День прошел, царица вопит...
А дитя волну торопит:
«Ты, волна моя, волна!
Ты гульлива и вольна;
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли —
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!»
И послушалась волна:
Тут же на берег она
Бочку вынесла легонько
И отхлынула тихонько.
Мать с младенцем спасена;
Землю чувствует она.
Но из бочки кто их вынет?
Бог неужто их покинет?
Сын на ножки поднялся,
В дно головкой уперся,
Понатужился немножко:
«Как бы здесь на двор окошко
Нам проделать?» — молвил он,
Вышиб дно и вышел вон.
315
Мать и сын теперь на воле;
Видят холм в широком поле,
Море синее кругом,
Дуб зеленый над холмом.
Сын подумал: добрый ужин
Был бы нам, однако, нужен.
Ломит он у дуба сук
И в тугой сгибает лук,
Со креста снурок шелковый
Натянул на лук дубовый,
Тонку тросточку сломил,
Стрелкой легкой завострил
И пошел на край долины
У моря искать дичины.
К морю лишь подходит он,
Вот и слышит будто стон...
Видно на море не тихо;
Смотрит — видит дело лихо:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет...
Тот уж когти распустил,
Клёв кровавый навострил...
Но как раз стрела запела,
В шею коршуна задела —
Коршун в море кровь пролил,
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун в море тонет
И не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит —
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты, царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,
316
Что стрела пропала в море;
Это горе — всё не горе.
Отплачу тебе добром,
Сослужу тебе потом:
Ты не лебедь ведь избавил,
Девицу в живых оставил;
Ты не коршуна убил,
Чародея подстрелил.
Ввек тебя я не забуду:
Ты найдешь меня повсюду,
А теперь ты воротись,
Не горюй и спать ложись».
Улетела лебедь-птица,
А царевич и царица,
Целый день проведши так,
Лечь решились на тощак.
Вот открыл царевич очи;
Отрясая грезы ночи
И дивясь, перед собой
Видит город он большой,
Стены с частыми зубцами,
И за белыми стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей.
Он скорей царицу будит;
Та как ахнет!.. «То ли будет? —
Говорит он, — вижу я:
Лебедь тешится моя».
Мать и сын идут ко граду.
Лишь ступили за ограду,
Оглушительный трезвон
Поднялся со всех сторон:
К ним народ навстречу валит,
Хор церковный бога хвалит;
В колымагах золотых
Пышный двор встречает их;
Все их громко величают
И царевича венчают
Княжей шапкой, и главой
Возглашают над собой;
317
И среди своей столицы,
С разрешения царицы,
В тот же день стал княжить он
И нарекся: князь Гвидон.
Ветер на море гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах.
Корабельщики дивятся,
На кораблике толпятся,
На знакомом острову
Чудо видят наяву:
Город новый златоглавый,
Пристань с крепкою заставой;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости;
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их он кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали соболями,
Чернобурыми лисами;
А теперь нам вышел срок,
Едем прямо на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана...»
Князь им вымолвил тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
От меня ему поклон».
Гости в путь, а князь Гвидон
С берега душой печальной
Провожает бег их дальный;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
318
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь печально отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает,
Одолела молодца:
Видеть я б хотел отца».
Лебедь князю: «Вот в чем горе!
Ну, послушай: хочешь в море
Полететь за кораблем?
Будь же, князь, ты комаром».
И крылами замахала,
Воду с шумом расплескала
И обрызгала его
С головы до ног всего.
Тут он в точку уменьшился,
Комаром оборотился,
Полетел и запищал,
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корабль — и в щель забился.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
К царству славного Салтана,
И желанная страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости;
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит: весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце
С грустной думой на лице;
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Около царя сидят
И в глаза ему глядят.
319
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем, иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо,
В свете ж вот какое чудо:
В море остров был крутой,
Не привальный, не жилой;
Он лежал пустой равниной;
Рос на нем дубок единый;
А теперь стоит на нем
Новый город со дворцом,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами,
А сидит в нем князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду;
Молвит он: «Коль жив я буду,
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу».
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят его пустить
Чудный остров навестить.
«Уж диковинка, ну право, —
Подмигнув другим лукаво,
Повариха говорит, —
Город у моря стоит!
Знайте, вот что не безделка:
Ель в лесу, под елью белка,
Белка песенки поет
И орешки всё грызет,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Вот что чудом-то зовут».
320
Чуду царь Салтан дивится,
А комар-то злится, злится —
И впился комар как раз
Тетке прямо в правый глаз.
Повариха побледнела,
Обмерла и окривела.
Слуги, сватья и сестра
С криком ловят комара.
«Распроклятая ты мошка!
Мы тебя!..» А он в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море полетел.
Снова князь у моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ж ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает;
Чудо чудное завесть
Мне б хотелось. Где-то есть
Ель в лесу, под елью белка;
Диво, право, не безделка —
Белка песенки поет,
Да орешки всё грызет,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Но, быть может, люди врут».
Князю лебедь отвечает:
«Свет о белке правду бает;
Это чудо знаю я;
Полно, князь, душа моя,
Не печалься; рада службу
Оказать тебе я в дружбу».
С ободренною душой
Князь пошел себе домой;
321
Лишь ступил на двор широкий —
Что ж? под елкою высокой,
Видит, белочка при всех
Золотой грызет орех,
Изумрудец вынимает,
А скорлупку собирает,
Кучки равные кладет
И с присвисточкой поет
При честном при всем народе:
Во саду ли, в огороде.
Изумился князь Гвидон.
«Ну, спасибо, — молвил он, —
Ай да лебедь — дай ей боже,
Что и мне, веселье то же».
Князь для белочки потом
Выстроил хрустальный дом,
Караул к нему приставил
И притом дьяка заставил
Строгий счет орехам весть.
Князю прибыль, белке честь.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого:
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости;
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их и кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали мы конями,
Всё донскими жеребцами,
А теперь нам вышел срок —
И лежит нам путь далек:
322
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана...»
Говорит им князь тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану;
Да скажите: князь Гвидон
Шлет царю-де свой поклон».
Гости князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь — а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Молит князь: душа-де просит,
Так и тянет и уносит...
Вот опять она его
Вмиг обрызгала всего:
В муху князь оборотился,
Полетел и опустился
Между моря и небес
На корабль — и в щель залез.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана —
И желанная страна
Вот уж издали видна;
Вот на берег вышли гости;
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит: весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце,
С грустной думой на лице.
А ткачиха с Бабарихой
Да с кривою поварихой
Около царя сидят,
Злыми жабами глядят.
323
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем, иль худо,
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо;
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит
С златоглавыми церквами,
С теремами да садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет,
Да орешки всё грызет,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Слуги белку стерегут,
Служат ей прислугой разной —
И приставлен дьяк приказный
Строгий счет орехам весть;
Отдает ей войско честь;
Из скорлупок льют монету,
Да пускают в ход по свету;
Девки сыплют изумруд
В кладовые, да под спуд;
Все в том острове богаты,
Изоб нет, везде палаты;
А сидит в нем князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду.
«Если только жив я буду,
Чудный остров навещу,
У Гвидона погощу».
324
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят его пустить
Чудный остров навестить.
Усмехнувшись исподтиха,
Говорит царю ткачиха:
«Что тут дивного? ну, вот!
Белка камушки грызет,
Мечет золото и в груды
Загребает изумруды;
Этим нас не удивишь,
Правду ль, нет ли говоришь.
В свете есть иное диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Это диво, так уж диво,
Можно молвить справедливо!»
Гости умные молчат,
Спорить с нею не хотят.
Диву царь Салтан дивится,
А Гвидон-то злится, злится...
Зажужжал он и как раз
Тетке сел на левый глаз,
И ткачиха побледнела:
«Ай!» и тут же окривела;
Все кричат: «Лови, лови,
Да дави ее, дави...
Вот ужо! постой немножко,
Погоди...» А князь в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море прилетел.
325
Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает —
Диво б дивное хотел
Перенесть я в мой удел».
«А какое ж это диво?»
— Где-то вздуется бурливо
Окиян, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Князю лебедь отвечает:
«Вот что, князь, тебя смущает?
Не тужи, душа моя,
Это чудо знаю я.
Эти витязи морские
Мне ведь братья все родные.
Не печалься же, ступай,
В гости братцев поджидай».
Князь пошел, забывши горе,
Сел на башню, и на море
Стал глядеть он; море вдруг
Всколыхалося вокруг,
Расплескалось в шумном беге
И оставило на бреге
Тридцать три богатыря;
В чешуе, как жар горя,
326
Идут витязи четами,
И, блистая сединами,
Дядька впереди идет
И ко граду их ведет.
С башни князь Гвидон сбегает,
Дорогих гостей встречает;
Второпях народ бежит;
Дядька князю говорит:
«Лебедь нас к тебе послала
И наказом наказала
Славный город твой хранить
И дозором обходить.
Мы отныне ежеденно
Вместе будем непременно
У высоких стен твоих
Выходить из вод морских,
Так увидимся мы вскоре,
А теперь пора нам в море;
Тяжек воздух нам земли».
Все потом домой ушли.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах
Мимо острова крутого,
Мимо города большого;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости.
Князь Гвидон зовет их в гости,
Их и кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете?
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
Торговали мы булатом,
Чистым серебром и златом,
И теперь нам вышел срок;
А лежит нам путь далек,
327
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Говорит им князь тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному царю Салтану.
Да скажите ж: князь Гвидон
Шлет-де свой царю поклон».
Гости князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь, а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Князь опять: душа-де просит...
Так и тянет и уносит...
И опять она его
Вмиг обрызгала всего.
Тут он очень уменьшился,
Шмелем князь оборотился,
Полетел и зажужжал;
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корму — и в щель забился.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана,
И желанная страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости.
Царь Салтан зовет их в гости,
И за ними во дворец
Полетел наш удалец.
Видит, весь сияя в злате,
Царь Салтан сидит в палате
На престоле и в венце,
С грустной думой на лице.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Около царя сидят —
Четырьмя все три глядят.
328
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо;
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
Каждый день идет там диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге —
И останутся на бреге
Тридцать три богатыря,
В чешуе златой горя,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор;
Старый дядька Черномор
С ними из моря выходит
И попарно их выводит,
Чтобы остров тот хранить
И дозором обходить —
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
А сидит там князь Гвидон;
Он прислал тебе поклон».
Царь Салтан дивится чуду.
«Коли жив я только буду,
Чудный остров навещу
И у князя погощу».
Повариха и ткачиха
Ни гугу — но Бабариха
Усмехнувшись говорит:
«Кто нас этим удивит?
329
Люди из моря выходят
И себе дозором бродят!
Правду ль бают, или лгут,
Дива я не вижу тут.
В свете есть такие ль дива?
Вот идет молва правдива:
За морем царевна есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает,
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выплывает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Молвить можно справедливо,
Это диво, так уж диво».
Гости умные молчат:
Спорить с бабой не хотят.
Чуду царь Салтан дивится —
А царевич хоть и злится,
Но жалеет он очей
Старой бабушки своей:
Он над ней жужжит, кружится —
Прямо на нос к ней садится,
Нос ужалил богатырь:
На носу вскочил волдырь.
И опять пошла тревога:
«Помогите, ради бога!
Караул! лови, лови,
Да дави его, дави...
Вот ужо! пожди немножко,
Погоди!..» А шмель в окошко,
Да спокойно в свой удел
Через море полетел.
Князь у синя моря ходит,
С синя моря глаз не сводит;
Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывет.
330
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
Что ж ты тих, как день ненастный?
Опечалился чему?» —
Говорит она ему.
Князь Гвидон ей отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает:
Люди женятся; гляжу,
Неженат лишь я хожу».
— А кого же на примете
Ты имеешь? — «Да на свете,
Говорят, царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает —
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит.
Только, полно, правда ль это?»
Князь со страхом ждет ответа.
Лебедь белая молчит
И, подумав, говорит:
«Да! такая есть девица.
Но жена не рукавица:
С белой ручки не стряхнешь,
Да за пояс не заткнешь.
Услужу тебе советом —
Слушай: обо всем об этом
Пораздумай ты путем,
Не раскаяться б потом».
Князь пред нею стал божиться,
Что пора ему жениться,
Что об этом обо всем
Передумал он путем;
Что готов душою страстной
За царевною прекрасной
Он пешком идти отсель
Хоть за тридевять земель.
331
Лебедь тут, вздохнув глубоко,
Молвила: «Зачем далёко?
Знай, близка судьба твоя,
Ведь царевна эта — я».
Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась
И царевной обернулась:
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.
Князь царевну обнимает,
К белой груди прижимает
И ведет ее скорей
К милой матушки своей.
Князь ей в ноги, умоляя:
«Государыня-родная!
Выбрал я жену себе,
Дочь послушную тебе,
Просим оба разрешенья,
Твоего благословенья:
Ты детей благослови
Жить в совете и любви».
Над главою их покорной
Мать с иконой чудотворной
Слезы льет и говорит:
«Бог вас, дети, наградит».
Князь не долго собирался,
На царевне обвенчался;
Стали жить да поживать,
Да приплода поджидать.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах
332
Мимо острова крутого,
Мимо города большого;
Пушки с пристани палят,
Кораблю пристать велят.
Пристают к заставе гости.
Князь Гвидон зовет их в гости,
Он их кормит и поит
И ответ держать велит:
«Чем вы, гости, торг ведете
И куда теперь плывете?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет,
Торговали мы недаром
Неуказанным товаром;
А лежит нам путь далек:
Восвояси на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана».
Князь им вымолвил тогда:
«Добрый путь вам, господа,
По морю по Окияну
К славному дарю Салтану;
Да напомните ему,
Государю своему:
К нам он в гости обещался,
А доселе не собрался —
Шлю ему я свой поклон».
Гости в путь, а князь Гвидон
Дома на сей раз остался
И с женою не расстался.
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна
К царству славного Салтана,
И знакомая страна
Вот уж издали видна.
Вот на берег вышли гости.
Царь Салтан зовет их в гости.
Гости видят: во дворце
Царь сидит в своем венце,
333
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Около царя сидят,
Четырьмя все три глядят.
Царь Салтан гостей сажает
За свой стол и вопрошает:
«Ой вы, гости-господа,
Долго ль ездили? куда?
Ладно ль за морем, иль худо?
И какое в свете чудо?»
Корабельщики в ответ:
«Мы объехали весь свет;
За морем житье не худо,
В свете ж вот какое чудо:
Остров на море лежит,
Град на острове стоит,
С златоглавыми церквами,
С теремами и садами;
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка в нем живет ручная,
Да чудесница какая!
Белка песенки поет
Да орешки всё грызет;
А орешки не простые,
Скорлупы-то золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Белку холят, берегут.
Там еще другое диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в скором беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря,
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор —
С ними дядька Черномор.
334
И той стражи нет надежней,
Ни храбрее, ни прилежней.
А у князя женка есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает;
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
Князь Гвидон тот город правит,
Всяк его усердно славит;
Он прислал тебе поклон,
Да тебе пеняет он:
К нам-де в гости обещался,
А доселе не собрался».
Тут уж царь не утерпел,
Снарядить он флот велел.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят царя пустить
Чудный остров навестить.
Но Салтан им не внимает
И как раз их унимает:
«Что я? царь или дитя? —
Говорит он не шутя: —
Нынче ж еду!» — Тут он топнул,
Вышел вон и дверью хлопнул.
Под окном Гвидон сидит,
Молча на море глядит:
Не шумит оно, не хлещет,
Лишь едва, едва трепещет,
И в лазоревой дали
Показались корабли:
По равнинам Окияна
Едет флот царя Салтана.
Князь Гвидон тогда вскочил,
Громогласно возопил:
«Матушка моя родная!
Ты, княгиня молодая!
Посмотрите вы туда:
Едет батюшка сюда».
335
Флот уж к острову подходит.
Князь Гвидон трубу наводит:
Царь на палубе стоит
И в трубу на них глядит;
С ним ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой;
Удивляются оне
Незнакомой стороне.
Разом пушки запалили;
В колокольнях зазвонили;
К морю сам идет Гвидон;
Там царя встречает он
С поварихой и ткачихой,
С сватьей бабой Бабарихой;
В город он повел царя,
Ничего не говоря.
Все теперь идут в палаты:
У ворот блистают латы,
И стоят в глазах царя
Тридцать три богатыря,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
С ними дядька Черномор.
Царь ступил на двор широкой:
Там под елкою высокой
Белка песенку поет,
Золотой орех грызет,
Изумрудец вынимает
И в мешечек опускает;
И засеян двор большой
Золотою скорлупой.
Гости дале — торопливо
Смотрят — что ж? княгиня — диво:
Под косой луна блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава,
И свекровь свою ведет.
Царь глядит — и узнает...
336
В нем взыграло ретивое!
«Что я вижу? что такое?
Как!» — и дух в нем занялся...
Царь слезами залился,
Обнимает он царицу,
И сынка, и молодицу,
И садятся все за стол;
И веселый пир пошел.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Разбежались по углам;
Их нашли насилу там.
Тут во всем они признались,
Повинились, разрыдались;
Царь для радости такой
Отпустил всех трех домой.
День прошел — царя Салтана
Уложили спать вполпьяна.
Я там был; мед, пиво пил —
И усы лишь обмочил.
337

0

24

Японская народная сказка с иллюстрациями
http://s5.uploads.ru/t/Mhowx.jpg

Журавлиные перья

Давно-давно жили в одной горной деревушке бедняки - старик со старухой. Очень они печалились, что детей у них не было.
Однажды в снежный зимний день пошел старик в лес. Собрал он большую охапку хвороста, взвалил на спину и начал спускаться с горы. Вдруг слышит он поблизости жалобный крик. Глядь, а это журавль попался в силок, бьется и стонет, видно, на помощь зовет.
- Ах ты, бедняга! Потерпи немного... Сейчас я тебе помогу.

Освободил старик птицу. Взмахнула она крыльями и полетела прочь. Летит и радостно курлычет.
Настал вечер. Собрались старики сесть за ужин. Вдруг кто-то тихонько к ним постучался.http://s5.uploads.ru/t/I3taE.jpg

- Кто бы это мог быть в такой поздний час?
Открыл старик дверь. Видит: стоит в дверях девушка, вся запорошенная снегом.
- Заблудилась я в горах, - говорит. - А на беду, сильно метет, дороги не видно.
- Заходи к нам, - приглашает старуха. - Мы гостье рады.
Взял старик девушку за руку и повел к очагу:
- Садись, обогрейся да поужинай с нами.

Поужинали они втроем. Видят старики, девушка красивая да такая ласковая.

Стала она старухе по хозяйству помогать, а потом и говорит:

- Хочешь, бабушка, разомну тебе плечи, спину потру?
- Вот спасибо, доченька. Спина-то у меня и вправду болит. А как тебя по имени зовут?
- О-Цуру.
- О-Цуру, Журушка, хорошее имя, - похвалила старушка.
Пришлась старикам по сердцу приветливая девушка. Жалко им с ней расставаться.
На другое утро собирается о-Цу-ру в дорогу, а старики ей говорят:
- Нет у нас детей, Журушка. Останься с нами жить.
- С радостью останусь, у меня ведь на свете никого нет... А в благодарность за доброту вашу натку я для вас хорошего полотна. Об одном только прошу: не заглядывайте в комнату, где я ткать буду. Не люблю, когда смотрят, как я работаю.
Взялась девушка за работу. Только и слышно в соседней комнате:
кирикара тон-тон-тон.
На третий день вынесла о-Цуру к старикам сверток узорчатой ткани. По красному полю золотые журавли летят.

- Красота-то какая! - дивится старуха. - Глаз не отвести!
Пощупала ткань: мягче пуха, легче пера.
А старик взглянул на девушку и встревожился:
- Сдается мне, Журушка, что ты похудела. Щеки у тебя вон как впали. В другой раз не позволю тебе так много работать.

Вдруг послышался хриплый голос:

- Эй, хозяева дома?
Это пришел торговец Гонта. Ходил он по деревням, скупал полотно у крестьян. Спрашивает Гонта:
- Ну что, бабушка, есть у тебя полотно на продажу? Наткала, верно, за зиму-то?
- Есть на этот раз у нас кое-что получше, господин Гонта, - отвечает старуха. - Вот, взгляни-ка. Это наткала дочка наша Журушка, - и развернула алую ткань перед Гон-той. Золотые журавли словно живые летят.

- О, такого прекрасного узора и в столице никто не видал. Ваша дочь, я смотрю, мастерица! - Гонта полез в кошелек, достал пригоршню золотых монет. Понял он, что в княжеском дворце продаст такую замечательную ткань во сто раз дороже.
- Золотые монеты! Смотрите, настоящее золото! - Старики глазам своим не поверили. Впервые на своем веку видели они золото.
- Спасибо тебе, Журушка, спасибо! - от всего сердца поблагодарили девушку старик со старухой. - Заживем мы теперь по-другому. Сошьем тебе новое платье к празднику. Пусть все любуются, какая ты у нас красавица.

Наступила весна. Пригрело солнце. Что ни день, прибегают к дому стариков деревенские дети:
- Сестрица Журушка, поиграй с нами.

Или соберутся дети вокруг Журушки, а она им сказки рассказывает о разных диковинных птицах.

Хорошо было детям играть с Журушкой. Но вот как-то раз снова пожаловал Гонта.
- Здравствуй, дедушка! Не найдется ли у тебя опять такой же ткани, как в прошлый раз? Продай мне, я охотно куплю.
- Нет, не проси. Дочке моей нельзя больше ткать: очень она от этой работы устает. Боюсь, заболеет.

Но Гонта чуть не насильно сунул старику в руки кошелек, набитый золотыми монетами.
- Я заплачу еще дороже, чем в прошлый раз. А если ты не согласишься, пеняй на себя. Худо тебе будет. Меня ведь сам князь прислал, - пригрозил Гонта. - Чтоб через три дня ткань была готова, не то головой поплатишься.

Ушел Гонта, а старик и старуха стали горевать:
- Беда, беда! Что же с нами теперь будет! Пропали наши головы.
Все услышала о-Цуру. Стала она утешать стариков:
- Не бойтесь, не плачьте. Через три дня будет готова ткань, красивее прежней.

Пошла девушка в ткацкую комнату и затворила за собой дверь наглухо.
Вскоре послышался за стеной быстрый-быстрый стук: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.
День, и другой, и третий стучит ткацкий станок.
- Журушка, заканчивай скорее, будет тебе! - тревожатся старик со старухой. - Ты, верно устала, доченька?
Вдруг послышался грубый голос:

- Ну как, готово? Покажите мне. Это был Гонта.
- Нет, показать нельзя. Журушка крепко-накрепко запретила к ней входить, пока она ткет.
- Ого! Вот еще выдумки! Я вижу, ваша дочь привередница. Ну, я и спрашивать у нее не стану!
Оттолкнул Гонта стариков и настежь распахнул дверь.
- Ой, там жу-жу-равль! - испуганно забормотал он.

Входят старики - и правда, стоит за ткацким станком большая птица.

Широко раскрыла она свои крылья, выщипывает у себя клювом самый нежный мягкий пух и ткет из него красивую ткань: кири-кара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.
Захлопнули старики дверь поскорее, а Гонта со всех ног убежал -так он испугался.
На другое утро прибежали дети звать Журушку.

- Журушка, выйди к нам, поиграй с нами или сказку расскажи.

Но в ткацкой комнате все было тихо.
Испугались старик со старухой, открыли дверь и видят: никого нет. Лежат на полу прекрасная узорчатая ткань, а кругом журавлиные перья рассыпаны... Начали старики звать дочку, искали-искали, да так и не нашли...

Под вечер закричали дети во дворе:
- Дедушка, бабушка, идите сюда поскорее!
Выбежали старики, глядят... Ах, да ведь это журавль. Тот самый журавль! Курлычет, кружится над домами. Тяжело так летит...
- Журушка наша, Журушка! - заплакали старики.
Поняли они, что это птица, спасенная стариком, оборотилась девушкой... Да не сумели они ее удержать.
- Журушка, вернись к нам, вернись!

Но все было напрасно. Грустно, грустно, точно прощаясь, крикнул журавль в последний раз и скрылся в закатном небе.
Долго ждали старик со старухой, но Журушка так и не вернулась.

Есть, говорят, на одном из дальних островов большое озеро. Видели там рыбаки журавля с выщипанными перьями. Ходит журавль по берегу и все поглядывает в ту сторону, где старик со старухой остались.
http://s5.uploads.ru/t/0Rw1W.jpg

                                                                     - КОНЕЦ -

+1

25

Земляника под снегом
(Японская сказка)

Жила в одной деревне женщина. И было у нее две дочери: старшая о-Тиё – не родная, а младшая о-Хана – собственное детище.
Мачеха одевала родную дочку в нарядные платья, а падчерицу в лохмотья. На долю дочери доставались ласки да баловство, а на долю падчерицы – колотушки и трудная работа. Она и воду носила, она и стирала, и обед варила.
Но мачеха все равно ненавидела о-Тиё лютой ненавистью, только и мечтала, как бы сжить ее со свету.

Вот однажды в холодный зимний день мачеха и о-Хана грелись у очага. Разморилась о-Хана от жары и говорит:
– Ой, как мне жарко стало! Сейчас бы съела чего-нибудь холодненького.
– Хочешь немного снежку?
– Снег ведь невкусный, а я хочу чего-нибудь холодного да вкусного.

Задумалась о-Хана и вдруг как хлопнет в ладоши:
– Земляники, хочу земляники. Красных спелых ягодок хочу.
О-Хана была упряма. Уж если что ей в голову взбредет, никогда не отступится.
Подняла она громкий плач:
– Мама, дай земляники. Мама, дай земляники.
Не смогла ее мать утихомирить и вот что придумала.
– О-Тиё, о-Тиё, поди-ка сюда, – позвала она падчерицу.
О-Тиё как раз стирала белье на заднем дворе.

Бежит она на зов мачехи, на ходу мокрые руки вытирает.
– Эй ты, ступай-ка в горы и набери вот в эту корзинку спелой земляники. Слышишь? А пока не наберешь полной корзинки, не смей домой и глаз показать. Поняла?
– Но, матушка, разве растет земляника в середине зимы?
– Растет не растет, а ты одно помни: придешь с пустыми руками, домой не пущу.

Вытолкнула мачеха о-Тиё из дому и дверь за ней крепко-накрепко заперла.
Обула о-Тиё соломенные сандалии на босу ногу, а куда идти, не знает. Зимой в горах земляника не растет. Но и с мачехой не поспоришь. Постояла-постояла о-Тиё на дворе, взяла корзинку и пошла в горы.
В горах было тихо-тихо. Снег валился хлопьями. Высокие деревья под снегом казались еще выше.
Ищет о-Тиё землянику в глубоко снегу, а сама думает: «Верно, мачехе надоело, что я на свете живу, оттого и послала меня сюда на погибель. Лучше мне здесь замерзнуть. Может, тогда я свижусь со своей родной матушкой».
Полились у девочки слезы, бредет она, сама не зная куда, не разбирая дороги. То взберется, спотыкаясь и падая, на гору, то скатится в долину. Наконец от усталости да холода свалилась она совсем. А снег все шел, все шел и скоро намел над ней белый холмик.

Вдруг кто-то окликнул о-Тиё по имени. Приоткрыла она глаза. Видит: наклонился над ней старый дед с белой бородой.
– Скажи, о-Тиё, зачем ты пришла сюда в такой холод?
– Матушка велела мне набрать спелой земляники, – ответила девочка, еле шевеля ледяными губами. – А не то велела и домой не приходить.
– Да разве не знает она, что зимой земляника не растет? Но не печалься, идем со мной.
Поднялась о-Тиё с земли. И стало ей вдруг тепло и усталости как не бывало.
Шагает старик по снегу легко-легко, о-Тиё за ним бежит, и вот диво! Стелется перед ней снег, словно крепкая хорошая дорога.
– Вон там спелая земляника, – говорит старик. – Собери, сколько надо, и ступай домой.
Поглядела о-Тиё туда, куда он указывал, и глазам своим не верит. Растет в снегу крупная красная земляника. Вся поляна ягодами усыпана.
– Ой, земляника! – только и могла сказать о-Тиё.
Вдруг смотрит она: старик куда-то пропал, стоят кругом одни деревья.
– Так вот он кто! Бог-хранитель этой горы! Вот кто спас меня!
Сложила о-Тиё молитвенно руки и низко поклонилась. Потом набрала полную корзину земляники и побежала домой.
– Как, ты и впрямь нашла землянику? – ахнула мачеха. Думала она, что ненавистной падчерицы уже в живых нет.
Обрадовалась о-Хана, села у самого очага и давай класть ягоду за ягодой в рот, приговаривая:
– Ах, вкусно! Во рту тает!
– Ну-ка, ну-ка, и мне дай!
Попробовала мачеха и языком причмокнула.
А падчерице ни одной ягодки не дали.
О-Тиё и не подумала обижаться, не привыкла она к лакомствам. Сморил ее сон.
Прикорнула она у очага и дремлет.
Вдруг мачеха подбежала к ней, громко топая ногами, и закричала в самое ухо:
– О-Тиё, о-Тиё!
Встряхнула она девочку за плечо.
– Эй ты, слушай, о-Хана не хочет больше красных ягод, хочет лиловых. Ступай живо в горы, собери лиловой земляники.
Испугалась о-Тиё.
– Но, матушка, ведь уже ночь на дворе, а лиловой земляники, поди, и на свете нет. Не гони меня в горы, матушка.
– Что ты говоришь такое? Ты ведь старшая сестра, должна все давать своей младшей сестренке, что та ни попросит. Нашла же ты красные ягоды, найдешь и лиловые. А не то и домой не приходи!
Вытолкнула она падчерицу из дому без всякой жалости и дверь за ней со стуком захлопнула.
Побрела о-Тиё в горы. Сделает один шаг, остановится, сделает другой, остановится и заплачет-заплачет. А в горах выпало много свежего снега. Уж не во сне ли собирала она здесь свежую землянику?
Кругом все темней становилось. Вдруг где-то волки завыли. Задрожала всем телом о-Тиё, ухватилась за дерево.
– О-Тиё! – послышался вдруг тихий зов, и откуда ни возьмись появился перед ней знакомый дед с белой бородой.
– Ну что, о-Тиё, понравилась твоей матушке красная земляника? Вкусная была? – ласково спросил ее старик.
Поглядела ему в лицо о-Тиё и вдруг заплакала в голос, так ей горько стало:
– Матушка велела на этот раз принести лиловой земляники.
Покраснел старик от гнева, глаза у него сверкнули страшным блеском.
– Пожалел я тебя, оттого и послал ей красных ягод, а эта злодейка вон что придумала! Ну, хорошо же, я проучу ее! Ступай за мной!
Старик пошел вперед большими шагами. Быстро, как ветер, спустился он на дно глубокой долины, а девочка за ним бежит, еле поспевает.
– Смотри, о-Тиё, вот лиловая земляника!
Взглянула о-Тиё и глазам не верит! Весь снег вокруг светится лиловыми огоньками.
Повсюду рассыпана крупная, красивая, налитая соком лиловая земляника.
Боязливо сорвала о-Тиё одну-две ягодки. Даже на дне корзины светились ягоды лиловым блеском.
Набрала о-Тиё полную корзину и пустилась со всех ног домой. Тут горы сами собой раздвинулись и в одно мгновенье оказались далеко позади, а перед ней, словно из-под земли, родной дом вырос.
Держит о-Тиё перед собой корзинку обеими руками, будто что-то страшное, и громко зовет:
– Отвори, матушка, я нашла лиловую землянику.
– Как! Лиловую землянику! – ахнула мачеха.
Думала она, падчерицу волки съели. И что же! О-Тиё не только вернулась живая-здоровая, но и земляники принесла, какой на свете не бывает. Неохотно отперла мачеха дверь, взглянула, и у нее даже голос перехватило! Насилу-то вымолвила:
– Ах, лиловая земляника!
О-Хана давай совать ягоды в рот:
– Ах, вкусная! Язык можно проглотить. Попробуй, мама, скорее; таких вкусных ягод, верно, даже боги не едят.
И давай набивать себе рот.
О-Тиё начала было отговаривать сестру с мачехой:
– Матушка, сестрица, уж слишком эти ягоды красивы. Так и светятся! Не ешьте их…
Но о-Хана злобно крикнула:
– Наелась, верно, потихоньку в горах до отвала, да мало тебе, хочешь сама все доесть.
Нашла дурочек!
Послушала мачеха свою дочку, выгнала падчерицу из комнаты и ни одной ягодки попробовать ей не дала.
Но не успели мачеха и о-Хара доесть ягоды, как сами стали лиловыми-лиловыми и к утру обе умерли.
Со временем вышла о-Тиё замуж, и родились у нее дети. Много собирали они в горах красных, спелых ягод, но в зимнюю пору земляники под снегом никто больше не находил.

ЯПОНСКАЯ СКАЗКА: Blue strawberry / Земляника под снегом

=Spoiler написал(а):

Отредактировано Fleur (28.07.13 17:05:08)

+1

26

Сказка Курочка Ряба
https://detskiy-site.ru/images/skazki/russkie/kurochka-ryaba@2x.jpg

Курочка Ряба сказки для самых маленьких

Наверное, всем нам не один раз читали в детстве сказку про Курочку рябу. И она настолько знакома, привычна и изучена, что скорее всего,  мы знаем ее наизусть.  И вроде бы даже незачем еще раз читать саму сказку — мы и так все прекрасно помним. Хотя, как ни странно, вариантов прочтения сказки про курочку Рябу существует несколько, и даже количество персонажей может быть разным: и поп с попадьей и поповой дочкой, и сорока, и кот Котофеич, и даже дуб. Из короткой сказочки можно сделать целую повесть!
И еще вот, думаю, не ошибусь, если предположу, что очень многим ли из нас, приходила в голову мысль: а что это за странная такая сказка про курочку Рябу?  В чем смысл этой короткой русской  народной сказки? И есть ли он вообще, этот смысл? А если нет, то почему сказка про курочку Рябу живет много веков, и почему даже наши пра-пра-правнуки еще будут читать ее своим детям?  Наверняка у каждого из нас есть свои оригинальные идеи по этому поводу. Давайте мы сегодня сначала будем читать классический вариант сказки про Курочку Рябу на ночь своим детишкам, а потом, когда уложим их спать, порассуждаем о смысле этой самой известной и знакомой всем с детства сказки. 

Итак, русская народная сказка:

=Spoiler написал(а):

0

27

Antoine Marie Jean-Baptiste Roger de Saint-Exupery "Маленький принц"

=Spoiler написал(а):

0

28

http://s8.uploads.ru/t/nmbd6.jpg

Терем-теремок, сказка теремок

=Spoiler написал(а):

0

29

Новгородские сказки
Эти сказки собраны в начале 20 века Марией Михеевной Серовой от крестьян Тихвинского, Устюженского и Боровичского уездов Новгородской губернии. Бережная запись сохранила красоту и полнозвучие уходящего истинно народного говора Северной Руси.

Дурни

Жили у нас на деревне мужик с бабой…
Мужик-то парень непромах был, а баба-то – дура не дура, а так захлеснувши маленько.
И был у них сынок Афонюшка, кудреватая головушка… дитятко единое, кормленое, холеное. Матка с батькой не нагляделися, а пуще баба оммирает об сынушке…
А тут и приключилось у нас неладное – кака-то хворь пошла. Животом схватит…  покрутит, покрутит – и на погост тащи… Скрутило и Афонюшку. Вот баба убивалася… не пила, не ела… все по Афонюшке голосила. Уж мужику-то и тошнехонько пришло. От дела отбилась баба. Под окошком сидит, источным голосом воет – по сыночке причитает…
Билси, билси мужик – и пошел в город на заработки. А город-то, почитай, в другом царстве будет… этака глушина в нашем-то краю
Осталася баба одная. Сидит, голосом плачет… А и идет солдат в полной амуницыи, а баба-то этаких еще не видывала. Говорю, глушина у нас – не дай Господи…
Подошел этта солдат к окошку-то – воет баба не своим голосом, а и видать, што в голове у бабы заморозки… Просится солдат ночевать. Глянула баба – не видано, не слыхано этаких-то людей.
-Да ты кто же будешь-то? – спрашивает.
– Откудова?
- Да я, бабушка, наконец, с тово свету выходец. На побывку иду, на завтра обратно лажу…
- Ох, жаланный ты мой! А у меня недавно сыночек помер… Не видал ли не слыхал ли ты чево?! Афонюшкой звать?!
- Видал, бабушка, видал, твой Афоня на небе боронит… Лошаденка-то худая… полосынька кривая… пенье да каменье, а где и кустечки.
- Ох, ты батюшка мой!.. Поди изодравши, родимый… Дитятко ты мое роженое!
- Да еще как изодравши-то, бабушка! Рубаха беспоясая, одного рукава нетути, порты по колено… тово гляди – свалятся!!
- О горе, горе горькое, сынок ты мой, Афонюшка… и бос, и наг…
- Боском… боском, бабушка… по пенью-то, каменью-то… в крови резвы ноженьки…
- Ох, батюшка… Есть у меня конец-другой холста, на портички-то сынушку, да рубаха кумашна новехонька, ево же голубчика, да сапоги со скрипом были сложены, в кладовушке, висят… не снесешь ли голубчику?!
-А чево не снести, бабушка!.. Все снесем и поклончик скажем…
- Золотой ты мой!.. так я же той минуточкой…
Побежала баба в кладовушку добро собирать… Узел навязала, едва тащит.
- А кормят-то чем голубчика? Ен у меня грешневу кашу… во как охоч был.
- Хватила бабушка: каши… да ешшо грешневой! А не хошь ли журавлиново яйца?..
- Да што ты, батюшка?.. А у меня гречи-то целой мешок стоит непочатой. Не захватишь ли? Я бы и котелочек дала… То ли под кустечком-то и сварили бы…
- Да не снести, бабушка… разве што на лошади…
- Дак сейчас я запрягу, золотой ты мой!... У нас и телега-то новехонька, да и меринок-то молоденький… Единым духом домчит…
Помог солдат. Телегу выкатили, добро уложили: гречи мешок, да горошку прибавила бабушка.
- Постой, еще рукавицы да шапку-то. – Вынесла баба денег, шапку да рукавицы новы…
- Прощай, бабушка. Завтра ввечеру все будет у афонюшки…
Тронул солдат меринка… покатилася телега новая… поминай как звали. А баба у окошка уселася… сидит, усмехается: «Ладно сыночка справила – и обула, и одела, голубчика… да и кашки поест сынушка».
А мужик-то в город пошел да и одумался: «А што как с бабой-то неладное что приключится?,,» Этта, жаланные вы мои, взад да домой. К избы-то подходит… а баба-то и  сидит, ухмыляется…
- Што тако?!! Ты чево это, баба?!
- А я , батюшка, с радостью… Был седни никонец, с тово свету выходец, от Афонюшки весточку принес… Наш-то Афоня на том свете боронит… Лошаденка-то плохая… полосынька кривая… дитятко изодравши, оборвавши: рубаха без пояса, одного рукава нетути, порты по колено… тово и гляди свалятся… Так я послала холста два конца, рубаху кумашну, сапоги со скрипом, рукавицы новы, да шапку на русую головушку… А как дитятку журавлины яйца на прокорм дают, дак я мешок гречи… да котелок сунула, да горошку с мерочку… Завтра ввечеру все будет у Афонюшки.
Глядит мужик:
- Да как же-ж унести-то с эстолько-то?!
- Полно-ко, унести! Да я, чать, в телегу новую меринка запрягла… единым духом домчит до сынушки…
Ахнул мужик. – Бить – добра не выбьешь… ругаться – толку нет…
- Ну, баба, прощай! Пойду по свету дурей тебя искать… найду – до смерти тебя кормить стану, не найду – со двора сгоню…
Повернулся мужик и пошел…
Долго ли, коротко ли – усадьба стоит. Дом барской, двор широкой… по двору свинья с поросятами ходит… у окна барыня сидит. Скучнехонько барыне… Муж в городе, ей делать нечево… Поглядел мужик на барыню… Стал свинье в пояс кланяться – шапку снял. Увидала это барыня, посылает горнишну:
- Поди спроси, чево мужик кланяется?
Пошла горнишна, мужика спрашиват:
- Чево ты тут поклоны бьешь?
- Да вот, матушка, ваша свинья пестра – моей сватье сестра… а сватьюшка дочку просватала – так на свадьбу зову с поросятами…
Видит барыня – хохочет горнишна, за живот хватаецца. Машет ручкой барыня – иди, мол, скорей, што такое?
- Да вот просит свинью на свадьбу и с поросятами…
Засмеялась барыня:
- Вот дурак… ха-ха-ха!!!  Нарядить свинью в мое шелковое платье, поросят в чепчики… да запречь новую коляску… пущай люди посмеются…
Обрядили свинью с поросятами, лучше не надобно, посадили в новую коляску. Сел мужик за кучера, только его и видели…  развеселилась барыня – хохочет не уймецца…
Воротился барин с города.
- Што так весело?!
- Ах, душенька, был тут мужиченко дурак… Свинье нашей кланялся, на свадьбу просил… Отпустила… и с поросятами… В шелково платье одела… поросят в чепчик… - В новой коляске и отправила…
Ахнул барин.
- Не мужик дурак, а ты дура!! Где теперь искать!! Куда хоть поехал-то?!
Вскочил барин на коня, да в погоню, напал на след. Слышити мужик – догоняет его кто-то. Завернул в чащу, лошадей привязал – сам на дорогу… А тут стадечко паслось, блинов у коровушки сколь хошь напечено… Взял этта мужиченко этакой блинок, да своей шапкой и покрыл. Сидит, дожидаетси…
Скачет барин.
- Эй! Ты! Как тебя! – кричит. – Не видал ли мужика на паре в коляске и свинья у него еще с поросятами. Как бы догнать?!
- Догнать-то можно… да дорог-то много, заплутаешься.
- Не съездишь ли, братец, догнать надобно?..
- Нельзя мне, барин, птицу заморскую стерегу: упустишь – шкуру спустят…
- Да я постерегу…
- А как упустишь, птицы цены нет… сживет меня барин со свету…
- Я тебе полтыщи дам, только догони…
- А не омманешь?! На посулы-то все легки да скоры…
- Экой ты какой!.. Вот и деньги… садись на мово коня да гони, а я тут посижу.
Взял мужик деньги, сел на коня – только ево и видели.
Сидит барин, мужикову шапку стережет. Солнышко за лес садиться стало. Нет мужика… А под шапкой не шевелится. Што за птица така? Поглядеть бы. Да вдруг упустишь?! Не вытерпел барин, сунул руку под шапку, да в коровий блин и угодил… Плюнул барин, догадался, что околпачил ево мужиченко. Поплелся домой… Целу банку духов у барыни извел, - все руку отмывал… А мужик домой приехал… с добром на паре.
- Живи, жена… эво, слышь, сколь дураков на свете есть. Ни за што, ни про што добром наградили, да и денег отвалили!!!

Наговорная водица

А што, жаланны вы мои, в городу-то у вас на водицу-то шопчут? Слыхали про то, али нет? Наговорной та водица прозываетца, и во кака целевна та вода-матушка! Ото всево помогает. Да вот постой-ко, погоди — не далеко ходить — про себя скажу, как мни-ка этака-то водица помогла. Да вить как помогла-то. Лучше не надобно. Да вот послушайте-ко, как дело-то было...
Это я со стариком-то со своим смолоду-то жисть куды как ладно прожила. А вот под старость-ту и приключись с ним што-то неладное — такой поперешной старичишка стал — не приведи господи. Ты ему так, а ен те этак. Ты ему слово, а ен те — два... Ну, да уж и я-то, родны вы мои, удала была — ен два — а я пять, ен пять, а я десять... Так и такой-то вихорь у нас, бывало, завьетца — хоть святых вон выноси... А разбиратца начнем — виноватово нет!
— Да с чево бы это у нас, старуха. А?!
— Да вить все ты, неладной, поперешной... все ты!..
— Да полно-ко! я ли?!! Не ты ли?! с долгиим-то языком.
— Не я, да ты...
— Ты, да не я. Да и упять пошло-завилось, по всем углам шарахает. И до тово дошодцы было, жаланны вы мои, как это утречком старик с печи ноги-то спущает, и пошло... и пошло... хоть из избы вон беги.
Да спасибо — одна старушоночка надоумила. Так бобылочка, этак изобочки через три от нас жила... Слухала это ена, слухала, да и говорит:
— Маремьянушка, што это у тя со стариком-то все нелады да нелады? Да сходила бы ты, матушка, к старцу-то на гору. На водицу старец шопчет... людям-то помогает... Быват, и тебе поможет.
«А и впрямь,— думаю,— пойду-ко схожу, никто, как Господь...»
Пошла этта я к старцу-то. Гляжу — стоит келейка однооконненька. Я этта в оконышко-то постукотала, и вышел старец-то. Низенький этакой... щупленькой, седа бородушка клинуш-ком...
— Што, грит, раба, надобно?..
— Да вот,— говорю,— батюшко, помоги... Этаки-то у нас нелады со стариком...
— А пожди,— говорит,— маленько... И вынес он, матушки вы мои, водицы в ковшичке, да при мне на эту водицу-то и пошоптал... Вот с места не сойтить, не лгу... Хрест наложил, вылил водицу в сткляницу, да и говорит:
— Вот, раба, как домой-то придешь, да зашебаршит у тя старик-то, а ты водицы-то и хлебни, да не плюнь, не глони, а с Иисусовой-то молитвой и держи в роту-то, покеды он не угомонитца... все ладно и будет...
Поклонилась я старцу, сткляницу-то взяла, да домой. Тольки это ноженьку-то за порог занесла, а старик мой и себя не помнит. А он у меня, покойник, куды как охоч до чаю был. Уж не пропусти с самоваром ни минуточки, а я у старца-то и позапозднилась... Вот этта ен с печи-то...
— Уж эти мне бабы, стрекотухи прокля-тушшии!.. пойдут, да и провалятца...
А я, матушки вы мои, водицы-то и хлебнула, да как старец-то сказывал — не плюну, не глону, с молитвой-то Иисусовой и держу ею в роту-то... Гляжу — замолчал мой старик-то! Это слава тебе Господи — водица-то кака целевная. Это я сткляницу-то за божницу, а сама за самовар, да и загреми трубой. А у старика-то глазы на лоб полезли, себя не помнит:
— Эко неладная-то... не тыим концом руки-то воткнуты...
А я упять за водицу... хлебнула... держу... замолчал, вить, старик-то мой...
Да што ты скажешь, родимы вы мои, и пошла у нас тишь да гладь, да божья благодать!.. Ен за ругань, а я за водицу... Да и слава те Господи! Все пошло, как по- писанному...
Так эво, жаланны вы мои, што водица-то делает... А старик-то мой, покойник, коса сажень в плечах, росту страшенново... Вот эфту притолочину лбом-то вышиб бы... И этаконький-то глоточек таку-то махинищу сдярживал...
    Вон оно, сила-то кака в водице-то энтой самой, наговорной!

Меленка-молодилка

Слухи-то идут, жаланны вы мои, што ноне дохтура-то старыих на молодыих переделывают. Думают поди — этаку диковину удумали, што и видом не видано, и слыхом не слыхано. А оно все в старину-то бывало... все-е бывало, родимы вы мои...
Да вот хоша нашу Новгородчину взять. И у нас-то дело-то бывало... Мельница, слышь ты, этака под Устюжной на горе стояла. Старыих на молодых та мельница перемалывала. Так меленкой-молодилкой и прозывалася. В ковш-то стариков да старух засыпали, а с-под жерновов-то молоды парни да девки так и сыпали... так и сыпали... Один другово краше, одна другой ядреней. Што кровь с молоком, не уколупнешь... Вить и моя бабка перемалыватца ходила. Ходила, жаланны вы мои, ходила, да не перемололася... Этако-то дело-то, вишь ты, вышло неладное...
Приплелась этта бабка-то на мельницу, а и сидит мельник-то. Сидит мельник, матушки вы мои, пишет што-то. Ан эфто ен грехи спрашивает, да переписывает...
— А пошто, батюшко, грехи-то пишешь? — это бабка-то спрашивает.
— А без тово, бабушка, не мелем. Вот и ты сказывай, все дочиста сказывай, а утаишь — не перемелешьси...
Бабка-то, покойница, и зачала грехи-то сказывать. А ен пишет, матушки вы мои, да подговаривает:
— Упоминай, бабушка, хорошенько упоминай... а то не перемелешьси...
— Да уж, кажись, батюшка, все те выложила... А куды ж это, мой батюшка, грехи-то мои топерича пойдут?
— А вот,— говорит,— бабушка, как молоденькой-то с-под жернова-то выкатишься, так и зачинай споначалу — все сызнова.
Так бабка-то руками сплеснула...
— Ох, ты родимой! Да нельзя ль хоть пяточек-то скинуть... вот энтии-то...
— Нельзя,— говорит,— бабушка!..
— Ну, хоть три-то самоглавнии-то...
— Не, бабушка, што есть, то и есть — ни одново не скидаетца...
— Ну хоть один-то... вон энтот... уж больно тяжеленек...
— Сказано, бабка, нельзя... нельзя и есть.
Так бабка-то моя и перемалыватца не стала.
— Ну, так Бог с тобой и с мельницей твоей, мой батюшко!.. Грех-то быват и сладок, да отрыжка-то от него горьконька на всю жисть оставаетца.
Да и поплелась старая восвояси, не оглядываючись...
Так вот, жаланны вы мои!.. Кабы знато, кабы ведано...
Попомнить бы нонешним-то старикам мою-то бабушку!

Горшок

Вот ты говоришь, у нас народ леной… А послухай-ко, што в нашей стороны деетца. Этаких леных-то поискать да и поискать... Так и норовят дило-то на чужи плечи столконуть — самому бы только не дилать. Вот этаки-то муж с женой и жили у нас в деревне. Уж таки лены, таки лены были изо всей округи. И дверь-то в избу николи на крюк не закладывали... «Да притка ево возьми!.. Утром-то вставай, да руку и протягивай, да упять ево скида-вай... Да и так живе!»
Вот этака-то баба и свари каши... А уж и каша задалась! Румяна да рассыпчата, крупина от крупины так и отвалилася. Выняла этта баба кашу из печи, на стол поставила, маслицем сдобрила, съили кашу облизаючись. Глядь, а в горшке-то этак сбочку да на донышке и приварись каша-то, мыть горшок-то надобно. Вот баба и говорит мужику:
— Ну, мужик, я свое дило сдилала — кашу сварила, а горшок теби мыть!
— Да полно-ко! Мужиково ли дило горшки-то мыть?! и сама вымоешь!
—А и не подумаю!
—А и я не стану...
— А не станешь — дак и так стоит!..— Сказала баба, сов горшок-то на шесток, а сама на лавку... Стоит горшок не мытой...
— Баба, а баба! а вить горшок-то не мытой стоит...
— А чья череда — тот и мой, а я не стану...
Достоял горшок до ночи... Ладит мужик спать ложитца, лезет на печь-то, а горшок все тутотка.
— Баба, а баба! надобно горшок-то вымыть!
Взвилась баба вихорем:
— Сказано — твое дило — ты и мой!..
— Ну, вот што, баба! уговор дороже денег — кто завтра первой встанет, да перва слово скажет — тому и горшок мыть!..
— Ладно, лезь на печь-ту, там видно буде!..
Улеглися. Мужик-то на печи, баба на лавки. Прошла темна ноченька... Утром-то никто и не встае!.. Ни тот, ни друга и не шелохнутца — не хотя горшка-то мыть. Бабы-то надоть коровушку поить, доить да в стадо гнать, а ена с лавки-то и не крятатца... Этта соседки коровушек-то прогнали...
— Господи помилуй! што это Маланьи-то не видать... Уж все ли по здорову?!
— Да, быват, позапозднилась... обратной пойдем — не встретим ли...
И обратно идут — нет Маланьи...
— Да нет уж!.. видно, што приключилося!
Ближняя-то суседка и сунься в избу... Хвать! и дверь не заложена... Не ладно штой-то!.. Вошла, перехрестилась.
— Маланья, матушка!..
Ан, Баба-то лежит на лавке... во все глаза глядит, сама не шелохнетца...
— Пошто коровушку-то не прогоняла? Ай понездоровилось?
Молчит баба...
— Да штой-то с тобой приключивши-то? Почто молчишь-то?!
Молчит баба, што зарезана...
— Господи помилуй?! Да где у тя мужик-то?! Василий... а Василий!..
Глянула на печь-то — а Василий тамотко лежит... глазы открыты, а не ворохнетца...
— Што у тя с женкой-то?! Ай попритчилось?..
Молчит мужик, што воды в рот набрал... А эфто, вишь ты, никому горшка мыть не охота, не хотя перво словечушко молвить...
Всполошилась суседка.
— Оборони, Господь, не напущено ли!.. Пойтить сказать бабам-то...
Побежала по деревни-то.
— Ой, бабоньки! не ладно вить у Маланьи-то с Василием... Пойди-тко, погляди — лежат пластом одна на лавки, другой на печи... Глазыньками глядят, а словечушка не молвят... Уж не порча ли напущена?!
Прибежали бабы, почитай все собралися. Лоскочут коло Маланьи да Василия.
— Матушки! да што это с вам подеялось-то?.. Маланьюшка!.. Васильюшко!.. Васильюшко... Маланьюшка... Да пошто молчите-то?! Што приключивши-то?!
Молчат... молчат обое, што убитые.
— Да беги-тко, бабы, за попом! Отчитывать надобно... Дило-то оно совсим неладно выходит.
Сбигали. Пришел батюшко-то.
— Што тако, православные?..
— Да, вот, батюшко, штой-то попритчивши. Лежат обое — не шелохнутца... Глазыньки открыты, а словечушка не молвят... Уж не попорчено ли? Не отчитывать ли?
Батюшко бороду расправил, да к печки:
— Василий! раб Божий! Што приключивши-то?..
Молчит мужик... Поп-то к лавки.
— Раба Божия! Што с мужем-то?..
Молчит баба...
— Да уж не отходну ли читать? Не за гробом ли спосылать?
Молчат, што убитые...
Бабы-то этта полоскотали, полоскотали, да и вон из избы-то. Дило-то оно не стоит... кому печка топить, кому ребят кормить... у ко-во цыплятка, у ково поросятка... А батюшко-то:
— Не-е, православные, уж этак-то оставить их боязно... Уж посидите кто-нибудь.
Той нековда, другой нековда, энтой времячка нет...
— Да вот,— говорят,— бабка-то Степа-нида пущай и посидит... Не ребята и плачут... Одная и живе...
А эта-ка бабка Степанида рученкой подперлась, поклонилась.
— Да не-е, уж, батюшко... нонече даром-то никто работать не стане. А положь жалованье, так посижу...
— Да како же те жалованье-то положить? — спрашивает батюшка. Да повел этак глазам-то по избе... А у двери-то и висит на стенки рва-а-ная Маланьина кацавейка. Вата клоками болтаетца.
— Да вот,— говорит батюшко,— возьми кацавейку- то. Плоха, плоха — а все годитца хоть ноги прикрыть...
Только этта, жаланныи вы мои, батюшко-то проговорил, а баба-то, што ошпарена, скок с лавки-то. Середь избы встала, руки в боки.
— Да эфто што же такое,— говорит,— мое-то добро... да не помираю ешшо. Сама поношу, да из теплыих-то рученок кому хочу, тому и отдам.
Ошалели все... А мужик-то этак тихонько ноги-то с печи спустил, склонился, да и говорит:
— Ну вот, баба, ты перво слово молвила, теби-ка и горшок мыть.
Так батюшко-то плюнул, да и вон пошел...
Так вот, матушки вы мои, какой народ на билом свиту бывает...
    А нигде, как у нас под Устюжной!

Как баба шиша напужала

Шла баба с городу… домой… А деревня-те за реку... пришла этта баба — лодки нет. Ена туды... сюды... вси на другой берег угнаны... да и мужиков-те не видать. Ена кричать... кричала-кричала... никовушки... Усилась баба на берегу... ждать-пождать... нет лодок на сю сторону...
Сидит баба день... сидит — два... видно так уж надобно... На третий-то день и выругай-си... да и выругайси-то этак нехорошо.
— А хоша бы анчутка перенес.— Этта с сердцов-то молвила.
Ан, ен тут как тут... отколь взялси — неведомо. Росту страшенного... спина широкая...
— Садись... перенесу...
Усилась баба шишу на спину, за рога ухватилась.
— Неси...
А баба-то, Матреной звать, этака оглашенна — ей по колено морюшко... Естя этаки-то...
Понес шиш бабу за реку. Сидит баба, за рога ухватилася. На широкой-те спины угнездилася... Шагает шиш. Бабы весело. За рога шиша подяргивает:
— Бери левей... этта колдобина...
Донес шиш бабу до берегу.
— Неси обратно... узелок забыла.
Понес шиш бабу назад... и упять за реку. Не слезает баба.
— Неси мимо...
Понес... Любо бабы, любехонько... за рога подяргивает, по бокам поколачивает... Возил-возил, аж спинушку разломило... А баба все сидит. Сидит да постукивает. Взмолился шиш:
— Слезай ты, слезай. Полно...
А баба знай свое:
— Вези... не то... хрест наложу!!.
Делать нечево — везет... Выскочил шиш из реки, што ошпаренный — да по дороге... Не поможет ли кто... И еде навстречу мужик с горшками на ярманку. Шиш к нему.
— Дядя Иван! помоги... хвати ее кнутом!.. Я тя человеком сдилаю... Словно приросла, проклятая... Смучила...
Соскочил мужик, давай бабу кнутом охаживать. Баба с анчуткиной спины кубарем, отколь прыть взялась...
— Ну,— говорит мужик,— кака же мни-ко награда будет?!
— А вот войду я в царьску дочь... стану ее мучить... а ты лечить приходи... Большу награду царь даст. Потому как дочка единая...
— А как же ж лечить-ту?.. — А в чашку чистой воды возьми... сядь коло царевны-то... на воду-то гляди, зашопчи што ли ни есть... А под конец-то крикни: Изыде!! Я и выскочу.
Ладно — уговорилися. Вошол шиш в царевну — бьецца бенна, аж глядить тошнехонько... Никто помочи не дает, никто вылечить не может. Бились, бились до-хтура-те... и свои, и заморьски... Гди тут... На аршин на кровати подкидывает... Бытто анчутка-то забавляется...
Кликнули клич: кто вылечит?.. Дядя-то Иван и объявилси.
— Я могу...
— Да точно ли можешь ты?..
— В лучшем виде. Уж будьте покойны... вылечу!
— А што тебе для тово надобно?
— Да чашку чистой воды...
Принесли. Сел дядя Иван коло кровати. На воду глядит, шепчит... Бьет царевну хуже тово...
— Изыде! — говорит Иван. А царевну — пуще...
— Изыде! Не тут-то было. Понравивши шишу на лебяжий перины прохлаждаться. Не выходит...
Што тут делать? Мужик-те и так, и сяк...
— Я те помог, от бабы ослобонил, выходи!..
Шиш — словно тово и не было...
Ждет-пождет царь... Што больно долго?! Пошол посмотреть, каково лечит-то. Бьет царевну пуще прежнего...
— Ну, што ж?.. вылечил?!
— Какое тут!..
— Ну, смерть теби... готовьси... на расстрел!..
И с винтовкам уже у двери ждут. А дядя Иван:
— Подождите маленько... что-нибудь да удумаю...
— Три минуты теби-ка на раздумье-то!
Подошел Иван к окну. Глядь, кака-то баба идет. Ево и осенило. Стой! не пойдет ли шиш на эну удочку!.. Выглянул за окно-те, да и кричит:
— Што, Матрена, не за реку ли собираешьси?! Подь-ка сюды, матушка!
Услыхал шиш... ка-аак порснет из царевны-то... да без оглядки... Только ево и видели.
Думал, та сама баба-то… Во как напужала, окаянная!

0

30

0

31

http://s9.uploads.ru/t/f04O9.jpg

0

32

http://s8.uploads.ru/t/ygl0e.jpg

0

33

http://s9.uploads.ru/t/GFc2L.jpg  http://s9.uploads.ru/t/OI5fn.jpg    http://s8.uploads.ru/t/1jLil.jpg

http://s8.uploads.ru/t/XeSvl.jpg

0

34

Короткие русские сказки

http://s5.uploads.ru/t/o5u1L.jpg

Сказ о тетереве

Захотел тетерев дом строить.

Подумал-подумал:
«Топора нет, кузнецов нет — топор сковать некому».
Некому выстроить тетереву домишко.
«Что ж мне дом заводить? Одна-то ночь куда ни шла!»
Бултых в снег!
В снегу ночку ночевал, поутру рано вставал, по вольному свету полетал, громко, шибко покричал, товарищей поискал. Спустился на землю, свиделся с товарищем.
Они играли, по кусточкам бродили, местечко искали, гнездышки свивали, яичушки сносили и деток выводили.
С детками они во чисто поле ходили, деток мошками кормили, на вольный свет выводили и по вольному свету летали и опять зимой в снегу ночевали.
«А одна-то ночь куда ни шла! Чем нам дом заводить, лучше на березыньках сидеть, во чисто поле глядеть, красну весну встречать, шулдар-булдары кричать!

0

35

Даль Владимир Иванович: «У тебя у самого свой ум»

Козел повадился в огород: бывало, как только пастухи выгонят гурт (стадо. — Ред.) свой, то Васька мой сперва, как добрый, идет, головой помахивает, бородой потряхивает; а как только ребятишки засядут в овражке где-нибудь в камешки играть, то Васька и отправляется прямо в капусту.

Раз и пошел он тем же знакомым путем, идет себе да пофыркивает. В это время отбилась от гурта глупая овца, зашла в чащу, в крапиву да в лопушник; стоит, сердечная, да кричит, да оглядывается — не найдется ли кто добрый человек, чтобы вывел из этой беды. Увидавши козла, обрадовалась она, как родному брату: пойду, дескать, хоть за ним. “Этот выведет: мне не первина за ним идти; у нас и впереди гурта тот козел-вожак идет, за ним ступай смело!”

Пошла овца наша, увязавшись за козлом. Он через овраг — она через овраг; он через тын — она через тын, и попала с ним же в огород.

На этот раз огородник заглянул как-то пораньше в капусту свою да и увидал гостей. Схватил он хворостину предолгую да кинулся на незваных. Козел, как попроворнее, успел перескочить опять через тын, мемекнул да и пошел себе в чистое поле, а бедная овца замоталась, стала кидаться, оробев, во все стороны да и попалась. Не пожалел огородник хворостины своей: всю измочалил о бедную овцу, так, что уже она кричит не своим голосом, да помощи нет ни от кого. Наконец огородник, подумавши про себя: чего доброго, еще убьешь дуру эту, после хозяин привяжется. Выгнал ее в калитку и еще-таки на дорогу вытянул во всю длину хворостиной.

Пришла овца домой, в гурт, да и плачется на козла, а козел говорит:

— А кто велел тебе за мною хвостом бегать? Я пошел в свою голову, так мой и ответ; коли мучик мне отомнет бока, так я ни на кого плакаться не стану, ни на хозяина, зачем дома не кормит, ни на пастуха, зачем-де не приглядел за мною, а уж буду молчать да терпеть. А тебя зачем нелегкая понесла за мною? Я тебя не звал.

И козел, хоть и плут, вор, а прав в этом деле. Смотри всяк своими глазами, раскидывай своим умом да и ступай туда, где лучше. И у нас то же бывает: один пустится на какой ни есть грех, а другой, на него глядя, за ним же, да после, как попадется, и плачется на учителя. А разве у тебя у самого своего ума нет?

0

36

Журавль и цапля

Русская народная сказка Журавль и цапля - это интересная история без начала и без конца. Сказка начинается с присказки про сову, а потом рассказывает про журавля, которому наскучило одному жить и он пошел свататься к цапле. Цапля взяла да и отказала ему, а потом сама одумалась и пошла к Журавлю проситься, чтобы тот её замуж взял. Так журавль и цапля ходили друг к другу свататься, может и по сей день ходят, да всё никак не поженяться.

http://deti-online.com/images/russkie-narodnye-skazki--zhuravl-i-caplja.jpg
Сказка Журавль и Цапля - русская народная сказка

Летела сова - веселая голова. Вот она летала, летала и села, да хвостиком повертела, да по сторонам посмотрела и опять полетела - летала, летала и села, хвостиком повертела да по сторонам посмотрела и опять полетела - летала, летала...

Это присказка, а сказка вот какая.

Жили-были на болоте журавль да цапля. Построили они себе по концам избушки. Журавлю показалось скучно жить одному, и задумал он жениться.

- Дай, пойду посватаюсь к цапле!

Пошел журавль, - тяп-тяп! - семь верст болото месил.

Приходит и говорит:

- Дома ли цапля?

- Дома.

- Выдь за меня замуж!

- Нет, журавль, не пойду за тебя замуж: у тебя ноги долги, платье коротко, сам худо летаешь, и кормить-то тебе меня нечем! Ступай прочь, долговязый!

Пошел журавль домой несолоно хлебавши. Цапля после раздумалась и сказала:

"Чем жить одной, лучше пойду замуж за журавля".

Приходит к журавлю и говорит:

- Журавль, возьми меня замуж!

- Нет, цапля, мне тебя не надо! Не хочу жениться, не беру тебя замуж. Убирайся.

Цапля заплакала со стыда и воротилась назад.

Журавль раздумался и сказал:

"Напрасно не взял за себя цаплю! Ведь одному-то скучно. Пойду теперь и возьму её замуж".

Приходит и говорит:

- Цапля! Я вздумал на тебе жениться, пойди за меня!

- Нет, журавль, не пойду за тебя замуж!

Пошел журавль домой. Тут цапля раздумалась:

"Зачем отказала? Что одной-то жить? Лучше за журавля пойду".

Приходит она свататься, а журавль не хочет. Вот так-то и ходят они по сию пору один на другом свататься, да никак не женятся.

0

37

Сказка Скатерть, баранчик и сума
http://s9.uploads.ru/t/s8vf7.jpg
Жили-были старик да старуха. Пошел раз старик на реку рыбу ловить. Смотрит — попался в сети журавль, кричит, бьется, выбраться не может.

Пожалел старик журавля.
«Зачем, — думает, — такой доброй птице погибать?»

Подошел к журавлю, помог ему из сетей высвободиться. Говорит ему тут журавль человеческим голосом:
— Спасибо тебе, старичок! Никогда твоей услуги не забуду. Пойдем мне домой — дам тебе хороший подарок.

Вот они и пошли — старик да журавль.
Шли, шли и пришли на болотце, к журавлевой избе. Вынес журавль полотняную скатерть и говорит:
— Вот, старичок, тебе подарок. Как захочешь есть-пить, разверни эту скатерочку и скажи: «Напои-накорми, скатерочка!» — все у тебя будет.

Поблагодарил старик журавля и пошел домой.
Захотелось ему по дороге есть. Сел он под кусток, развернул скатерть и говорит:
— Напои-накорми, скатерочка!
Только сказал — и сразу на скатерти все появилось: и жареное и пареное, ешь — не хочу!

Наелся, напился старик, свернул скатерочку и пошел дальше.
Долго ли, коротко ли шел — застигла его на пути темная ночь. Зашел он в избу к богатому мужику и просится:
— Пустите ночевать прохожего человека!
— Ночевать пустим, — говорит хозяин, — а угощенья не проси.
— Да мне и не надо угощенья, — отвечает старик, — у меня такая скатерочка есть, что всегда и накормит и напоит вдоволь.
— А ну-ка покажи!

Старик развернул скатерть и говорит:
— Напои-накорми, скатерочка!
Не успел сказать — на скатерти все появилось, что душе угодно!

Удивился хозяин и задумал украсть эту скатерть.
Как только старик заснул, вытащил он у него чудесную скатерть, а на ее место свою подложил — простую.
Утром старик отправился домой и не заметил, что скатерть у него не та. Пришел и говорит своей старухе:
— Ну, старуха, теперь не надо тебе хлебы месить да щи варить!
— Как так?
— Да вот так, нас эта скатерочка потчевать будет!

Развернул на столе скатерть и говорит:
— Напои-накорми, скатерочка!

А скатерть лежит, как ее положили.
— Обманул, видно, меня журавль! — говорит старик. — Пойду его корить: зачем обманывает!
Собрался и пошел к журавлю.

Встретил его журавль и спрашивает:
— Зачем пожаловал, старичок?
— Так и так, — отвечает старик, — не поит, не кормит меня твоя скатерочка!
— Не тужи, — говорит журавль. — Дам я тебе баранчика. Этот баранчик не простой. Как скажешь ему: «Баранчик, встряхнись!» — посыплется из него золото.

Взял старик баранчика и повел его домой.
Под вечер пришел он к тому же богатому мужику:
— Пустите переночевать!
— Иди.
— Да я не один, со мной баранчик.
— А ты баранчика на дворе оставь.
— Не могу: баранчик не простой — он золото дает.
— Не может этого быть! — говорит богатый мужик.
— А вот может!

Расстелил старик рогожку посреди комнаты, поставил на нее баранчика и говорит:
— Баранчик, встряхнись!

Баранчик встряхнулся, и посыпалось из него золото.
Задумал богатый мужик и баранчика себе взять.
Уложил он старика спать и спрятал баранчика. А на его место своего такого же поставил: поди узнай!
Утром старик распрощался с хозяином и пошел домой. Пришел и говорит:
— Ну, старуха, будем теперь богато жить!
— Откуда же это мы богатство возьмем?
— Вот этот баранчик даст!

Смотрит старуха на старика, дивится, ничего понять не может.
А старик говорит ей:
— Ну-ка, расстели на полу рогожку!

Старуха расстелила. Старик поставил на рогожку баранчика и говорит:
— Баранчик, встряхнись!

А баранчик стоит, как его поставили.
Старик опять:
— Баранчик, встряхнись!
А баранчик стоит да только мемекает.
— Эх, опять обманул меня журавль! — говорит старик. — Пойду к нему, хоть за обман попеняю!

Собрался и пошел.
Пришел на болотце, к журавлевой избушке, стал журавля звать. Вышел к нему журавль и говорит:
— Зачем опять пришел, старичок?
— Да вот, все твои подарки плохие, никакого проку в них нет!

Выслушал его журавль и спрашивает:
— А не заходил ли ты к кому по дороге?
— Заходил к богатому мужику.
— А не хвастал ли моими подарками?
— Хвастал.
— Ну, так и быть, — говорит журавль, — дам я тебе последний подарок: он тебе и ума придаст и прежние мои подарки вернет.

Пошел в избушку и вынес суму.
— Возьми да скажи: «Сорок, из сумы!»
Старик взял суму и говорит:
— А ну, сорок, из сумы!

Не успел сказать, выскочили из сумы сорок молодцов с дубинками — да на старика...
Догадался старик, закричал:
— Сорок, в суму, Сорок, в суму!

Молодцы с дубинками в ту же минуту опять в суму спрятались.
Взял старик суму, поблагодарил журавля и пошел.
Как стемнело, пришел он к богатому мужику на ночлег. осказках.ру - oskazkax.ru А тот его ждет не дождется. Встретил, как дорогого гостя.

Вошел старик в избу и говорит:
— Куда бы мне эту суму положить?
— Да ты ее у порога брось.
— Не могу: не простая это сума. Только скажешь: «Сорок, из сумы!» — так наградит, что лучше и не надо!

Хозяин говорит:
— Ну, тогда повесь ее на гвоздик.
Старик повесил суму на гвоздик, а сам на печку влез и смотрит, что будет.
Хозяин подождал, подождал, думал — старик уснул, и говорит:
— Сорок, из сумы!

Выскочили тут сорок молодцов с дубинками и давай его бить. Бьют, бьют, убежать не дают. Не своим голосом закричал хозяин:
— Ой, дедушка, дедушка! Проснись скорее, помоги!

А старик с печи спрашивает:
— Кто мою скатерочку подменил?
— Не знаю!
— А, не знаешь, так и помощи у меня не проси!
— Я подменил! Я подменил! Отдам ее тебе, только спаси!

Старик спрашивает:
— А баранчика моего кто подменил?
— И баранчика отдам, только в живых меня оставь!
— Впредь обманывать людей не будешь?
— Ой, никогда!

Тут старик говорит:
— Сорок, в суму!

Спрятались сорок молодцов в суму, будто их и не бывало.
Принес хозяин скатерть, привел баранчика, сам кряхтит, охает.

Старик взял свою скатерть да баранчика и пошел домой. Пришел и стал со своей старухой жить-поживать, всех кормить-угощать. И я у него был, мед-пиво пил, по губам текло, а в рот не попало!

0

38

Сказка Терешечка

https://nukadeti.ru/content/images/essence/tale/1461/1282.jpg

Худое житье было старику со старухою! Век они прожили, а детей не нажили; смолоду еще перебивались так-сяк; состарились оба, напиться подать некому, и тужат и плачут. Вот сделали они колодочку, завернули ее в пеленочку, положили в люлечку, стали качать да прибаюкивать - и вместо колодочки стал рость в пеленочках сынок Терешечка, настоящая ягодка!

Мальчик рос-подрастал, в разум приходил. Отец ему сделал челночок. Терешечка поехал рыбу ловить; а мать ему и молочко и творожок стала носить. Придет, бывало, на берег и зовет:
- Терешечка, мой сыночек! Плыви, плыви к бережочку; я, мать, пришла, молока принесла.

Терешечка далеко услышит ее голосок, подъедет к бережку, высыпет рыбку, напьется-наестся и опять поедет ловить.

Один раз мать говорила ему:
- Сыночек, милочка! Будь осторожен, тебя караулит ведьма Чуви-лиха; не попадись ей в когти.
Сказала и пошла. А Чувилиха пришла к бережку и зовет страшным голосом:
- Терешечка, мой сыночек! Плыви, плыви к бережочку; я, мать, пришла, молока принесла.
А Терешечка распознал и говорит:
- Дальше, дальше, мой челночок! Это не родимой матушки голосок, а злой ведьмы Чувилихи.

Чувилиха услышала, побежала, доку сыскала и добыла себе голосок, как у Терешечкиной матери.
Пришла мать, стала звать сына тоненьким голоском:
- Терешечка, мой сыночек, плыви, плыви к бережочку. Терешечка услышал и говорит:
- Ближе, ближе, мой челночок! Это родимой матушки голосок.

Мать его накормила, напоила и опять за рыбкой пустила.
Пришла ведьма Чувилиха, запела выученным голоском, точь-в-точь родимая матушка. Терешечка обознался, подъехал; она его схватила да в куль, и помчала.
Примчала в избушку на курьих ножках, велела дочери его сжарить; а сама, поднявши лытки, пошла опять на раздобытки.

Терешечка был мужичок не дурачок, в обиду девке не дался, вместо себя посадил ее жариться в печь, а сам взобрался на высокий дуб.

Прибежала Чувилиха, вскочила в избу, напилась-наелась, вышла на двор, катается-валяется и приговаривает:
- Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкиного мяса наевшись! А он ей с дуба кричит:
- Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись! Услышала она, подняла голову, раскинула глаза на все стороны - нет никого! Опять затянула:
- Покатаюсь я, поваляюсь я, Терешечкиного мяса наевшись! А он отвечает:
- Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись! осказках.ру - oskazkax.ru Испугалась она, глянула и увидела его на высоком дубу. Вскочила, бросилась к кузнецу:
- Кузнец, кузнец! Скуй мне топорок. Сковал кузнец топорок и говорит:
- Не руби же ты острием, а руби обухом.

Послушалась, стучала-стучала, рубила-рубила, ничего не сделала. Припала к дереву, впилась в него зубами, дерево затрещало.
По небу летят гуси-лебеди; Терешечка видит беду, видит гусей-лебедей, взмолился им, стал их упрашивать:
- Гуси-лебеди, возьмите меня, посадите меня на крылышки, донесите меня к отцу, к матери; там вас накормят-напоят. А гуси-лебеди отвечают:
- Ка-га! Вон летит другое стадо, поголоднее нас, оно тебя возьмет, донесет.

А ведьма грызет, только щепки летят, а дуб трещит да шатается. Летит другое стадо. Терешечка опять кричит:
- Гуси-лебеди! Возьмите меня, посадите меня на крылышки, донесите меня к отцу, к матери; там вас накормят-напоят!
- Ка-га! - отвечают гуси. - За нами летит защипанный гусенёк, он тебя возьмет, донесет.

Гусенёк не летит, а дерево трещит да шатается. Ведьма погрызет-погрызет, взглянет на Терешечку - оближется и опять примется за дело; вот-вот к ней свалится!
По счастью, летит защипанный гусенёк, крылышками махает, а Терешечка-то его просит, ублажает:
- Гусь-лебедь ты мой, возьми меня, посади меня на крылышки, донеси меня к отцу, к матери; там тебя накормят-напоят и чистой водицей обмоют.

Сжалился защипанный гусенёк, подставил Терешечке крылышки, встрепенулся и полетел вместе с ним.
Подлетели к окошечку родимого батюшки, сели на травке. А старушка напекла блинов, созвала гостей, поминает Терешечку и говорит:
- Это тебе, гостёк, это тебе, старичок, а это мне блинок! А Терешечка под окном отзывается:
- А мне?
- Погляди-ка, старичок, кто там просит блинок?

Старик вышел, увидел Терешечку, обхватил его, привел к матери - пошло обниманье!
А защипанного гусенька откормили, отпоили, на волю пустили, и стал он с тех пор широко крыльями махать, впереди всех летать да Терешечку вспоминать.

0

39

Сказка Шабарша
http://s9.uploads.ru/t/3Cd4x.jpg
Ай, потешить вас сказочкой? А сказочка чудесная; есть в ней дива дивные, чуда чудные, а батрак Шабарша из плутов плут; уж как взялся за гуж, так неча сказать - на все дюж!

Пошел Шабарша по батракам жить, да година настала лихая: ни хлеба никакого, ни овощей не родилось.
Вот и думает думу хозяин, думу глубокую: как разогнать злую кручину, чем жить-поживать, откуда деньги брать?
- Эх, не тужи, хозяин! - говорит ему Шабарша. - Был бы день - хлеб да деньги будут!

И пошел Шабарша на мельничну плотину. “Авось, - думает, - рыбки поймаю; продам - ан вот и деньги! Эге, да веревочки-то нет на удочку... Постой, сейчас совью”.
Выпросил у мельника горсть пеньки, сел на бережку и ну вить уду.

Вил, вил, а из воды прыг на берег мальчик в черной курточке да в красной шапочке.
- Дядюшка! Что ты здесь поделываешь? - спросил он.
- А вот веревку вью.
- Зачем?
- Да хочу пруд вычищать да вас, чертей, из воды таскать.
- Э, нет! Погоди маленько; я пойду скажу дедушке.
Чертёнок нырнул вглубь, а Шабарша принялся снова за работу. “Погоди, - думает, - сыграю я с вами, окаянными, штуку, принесете вы мне и злата и серебра.
И начал Шабарша копать яму, выкопал и наставил на нее свою шапку с вырезанной верхушкою.
- Шабарша, а Шабарша! Дедушка говорит, чтобы я с тобой сторговался. Что возьмешь, чтобы нас из воды не таскать?
- Да вот эту шапочку насыпьте полну злата и серебра.

Нырнул чертенок в воду; воротился назад.
- Дедушка говорит, чтобы я с тобой сперва поборолся.
- О, да где ж тебе, молокососу, со мною бороться! Да ты не сладишь с моим средним братом Мишкою.
- А где твой Мишка?
- А вон, смотри, отдыхает в яру под кустиком.
- Как же мне его вызвать?
- А ты подойди да ударь его по боку, так он и сам встанет.

Пошел чертёнок в яр, нашел медведя и хватил его дубинкой по боку. Поднялся Мишка на дыбки, скрутил чертенка так, что у него все кости затрещали. Насилу вырвался из медвежьих лап, прибежал к водяному старику.
- Ну, дедушка, - сказывает он в испуге, - у Шабарши есть средний брат Мишка, схватился было со мною бороться - ажно косточки у меня затрещали! Что же было бы, если б сам-то Шабарша стал бороться?
- Гм! Ступай, попробуй побегать с Шабаршой взапуски: кто кого обгонит?

И вот мальчик в красной шапочке опять подле Шабарши; передал ему дедушкины речи, а тот ему в ответ:
- Да куда тебе со мной взапуски бегать! Мой маленький брат Заинька - и тот тебя далеко за собой оставит!
- А где твой брат Заинька?
- Да вон - в травке лег, отдохнуть захотел. Подойди к нему поближе да тронь за ушко - вот он и побежит с тобою!

Побежал чертенок к Заиньке, тронул его за ушко; заяц так и прыснул, чертенок было вслед за ним:
- Постой, постой, Заинька, дай с тобой поравняться... Эх, ушел!..
- Ну, дедушка, - говорит водяному, - я, было, бросился резво бежать. Куды! И поравняться не дал, а то еще не сам

Шабарша, а меньшой его брат бегал!
- Гм! - проворчал старик, нахмурив брови. - Ступай к Шабарше, и попробуйте: кто сильнее свистнет?
- Шабарша, а Шабарша! Дедушка велел попробовать: кто из нас крепче свистнет?
- Ну, свисти ты прежде.

Свистнул чертенок, да так громко, что Шабарша насилу на ногах устоял, а с дерев так листья и посыпались.
- Хорошо свистишь, - говорит Шабарша, - а все не по-моему! Как я свистну - тебе на ногах не устоять, и уши твои не вынесут... ложись ничком наземь да затыкай уши пальцами.

Лег чертенок ничком на землю и заткнул уши пальцами; Шабарша взял дубину да со всего размаху как хватит его по шее, а сам - фю-фю-фю!.. - посвистывает.
- Ох, дедушка, дедушка! осказках.ру - oskazkax.ru Да как же здорово свистнул Шабарша - ажно у меня искры из глаз посыпались; еле-еле с земли поднялся, а на шее да на пояснице, кажись, все косточки поломались!
- Ого! Не силен, знать, ты, бесенок! Пойди-тка, возьми там, в тростнике, мою железную дубинку, да попробуйте: кто из вас выше вскинет ее на воздух?

Взял чертенок дубинку, взвалил на плечо и пошел к Шабарше.
- Ну, Шабарша, дедушка велел в последний раз попробовать: кто из нас выше вскинет на воздух эту дубинку?
- Ну, кидай ты прежде, а я посмотрю.

Вскинул чертенок дубинку - высоко-высоко полетела она, словно точка в вышине чернеет! Насилу дождались, пока на землю упала...
Взял Шабарша дубинку - тяжела! Поставил ее на конец ноги, оперся ладонью и начал пристально глядеть на небо.
- Что же ты не бросаешь? Чего ждешь? - спрашивает чертенок.
- Жду, когда вон энта тучка подойдет - я на нее дубинку вскину, там сидит мой брат кузнец, ему железо на дело пригодится.
- Э, нет, Шабарша! Не бросай дубинки на тучку, а то дедушка рассердится!

Выхватил бесенок дубинку и нырнул к дедушке.
Дедушка как услыхал от внучка, что Шабарша чуть-чуть не закинул его дубинки, испугался не на шутку и велел таскать из омута деньги да откупаться.
Чертенок таскал, таскал деньги, много уж перетаскал - а шапка все не полна!
- Ну, дедушка, на диво у Шабарши шапочка! Все деньги в нее перетаскал, а она все еще пуста. Теперь остался твой последний сундучок.
- Неси и его скорее! Веревку-то он вьет?
- Вьет, дедушка!
- То-то!

Нечего делать, почал чертенок заветный дедушкин сундучок, стал насыпать Шабаршову шапочку, сыпал, сыпал... насилу дополнил!

С той поры, с того времени зажил батрак на славу; звали меня к нему мед-пиво пить, да я не пошел: мед, говорят, был горек, а пиво мутно. Отчего бы такая притча?

0

40

Сказка О медведе костоломе и об Иване, купецком сыне

http://s9.uploads.ru/t/SBKRp.jpg

В старые годы, в молодые дни, не за нашею памятью, а при наших дедах да прапрадедах жил-был в дремучих лесах во муромских страшный медведь, а звали его Костолом. Такой он страх задал люду православному, что ни душа человеческая, бывало, не поедет в лес за дровами, а молодые молодки и малые дети давным-давно отвыкли туда ходить по грибы аль по малину. Нападет, бывало, супостат-медведь на лошадь ли, на корову ли, на прохожего ли оплошалого - и давай ломить тяжелою своею лапою по бокам да в голову, инда гул идет по лесу и по всем околоткам; череп свернет, мозг выест, кровь выпьет, а белые кости огложет, истрощит да и в кучку сложит: оттого и прозвали его Костоломом. Добрые люди ума не могли приложить, что это было за диво.

Иные говорили: это-де божье попущение, другие смекали, что то был колдун-оборотень, третьи, что леший прикинулся медведем, а четвертые, что это сам лукавый в медвежьей шкуре. Как бы то ни было, только хоть никто из живых не видал его, а все были той веры, что когда Костолом по лесу идет - то с лесом равен, а в траве ползет - с травою равен.

Горевали бедные крестьяне по соседним селам; туго им приходилось: ни самим нельзя стало выезжать в поле на работы, страха ради медвежьего, ни стада выгонять на пастьбу. Сильных могучих богатырей, Ильи Муромца да Добрыни Никитича, не было уже тогда на белом свете, и косточки их давно уже сотлели; а мечи их кладенцы, сбруи ратные и копья булатные позаржавели: так избавить крестьян от беды и очистить муромский лес от медведя Костолома было некому.

Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Прошло неведомо сколько времени, а медведь Костолом все по-прежнему буянил в лесу муромском. Вот забрел в одно ближнее к лесу селение высокий и дюжий парень, статен, бел, румян, белокур, лицо полно и пригоже, словно красное солнышко. Все девицы и молодицы на него загляделися, а молодые парни от зависти кусали себе губы. За плечами у прихожего была большая связка с товарами, а в руках тяжелый железный аршин, которым он, от скуки, помахивал, как павлинным перышком.
"Здравствуй, добрый молодец,- повел с ним речь Вавила, сельский староста,- издалека ли идешь, куда путь держишь?"
-"Не больно издалека, дядя: города я Коврова, села Хворостова, прихода Рождества Христова; а путь держу к Макарьеву на ярманку".
- "А с какими товарами, не во гнев тебе будь сказано?"
-"Да с разными крестьянскими потребами и бабьими затеями: ино платки да кумачи, ино серьги да перстеньки".
- "А как величать тебя, торговый гость?"
-"Зовут меня: Иван, купецкий сын".
- "И ты не боишься один ходить по белу свету с товарами?"
-"Чего бояться, дядя? на дикого зверя есть у меня вот этот аршин, а с лихим человеком я и просто своими руками справлюсь".
- "Зверь зверю не чета, удалый молодец. Вот, недалеко сказать, и у нас завелась экая причина в муромском лесу: медведь Костолом дерет у нас и людей, и всякий крупный и мелкий скот".
- "Подавайте мне его! - вскрикнул Иван, купецкий сын, засуча рукава красной александрийской своей рубашки.- Я с ним слажу, будь хоть он семи пядей во лбу. Давно уже слышу я слухи про этого медведя, а хотел бы видеть от него виды. Меня сильно берет охота с ним переведаться... Что же вы распустили горло, зубоскалы? -примолвил он с сердцем, оборотясь к молодым парням, которые смеялись до пологу, потому что сочли его за хвастуна.-Ну вот отведайте-ка сил со мною: не поодиночке, такого из вас, вижу, не сыщется, а ухватитесь сколько можете больше за обе мои руки".

Вот и налегли ему на каждую руку по четыре человека, и держались изо всех сил. Иван, купецкий сын, встряхнулся - и все попадали как угорелые мухи. "Это вам еще цветики, а вот будут и ягодки,-сказал Иван, купецкий сын,-кто из вас хочет померяться моим аршином? Возьмите". Только кто ни брался за аршин, не мог и приподнять его обеими руками. "И не диво,-проговорил Иван, купецкий сын,-в нем двенадцать пуд счетных.,

Теперь смотрите же".- Он взял аршин в правую руку, размахнул им, инда по воздуху зажужжало, и бросил вверх так, что аршин из глаз ушел, а после с свистом полетел вниз и впился в землю на полсажени. Иван, купецкий сын, подошел к тому месту, выхватил аршин из земли как морковку и, поглядя на насмешников таким взглядом, что у каждого из них во рту пересохло, молвил: "Смейтесь же, удальцы! или вы только языком горы ворочаете?.. Ну, смелее, дайте окрик на самохвала".
-"Молодец! силач!"-крикнули в один голос и старый, и малый. Староста Вавила повел Ивана, купецкого сына, в свой дом, истопил баню для дорогого гостя, накормил его, напоил и спать уложил.

Вот на другой день, еще черти в кулачки не бились, Иван, купецкий сын, встал, умылся, богу помолился и, оставя связку с товарами в доме у старосты, взял только свой аршин и пошел к лесу.
Близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли ходил он - мы не станем переливать из пустого в порожнее: скажем только, что все крестьяне не пошли в тот день на работу, а сошлись на площади перед церковью, молились богу за Ивана и за то, чтоб он одолел медведя Костолома, и забыли о еде и питье. Щи выкипели в горшках у баб, каша перепарилась, и хлебы в печи пригорели, а никто и не думал идти обедать. Ждать-пождать - Ивана нет как нет!

Вот и солнышко пошло на закат; все крестьяне, осмелясь, вышли из деревни, стали около огородов и не сводя глаз смотрели к лесу; жалели о купецком сыне, думали, что он на беду свою расхрабрился; а красные девушки и вздыхали тайком в кумачные рукава свои - не ведаю, об Иване или о медвежьей шкуре: не время было тогда выпытывать.

Вдруг послышался из лесу такой страшный рев, что у всех от него головы пошли ходенем. Смотрят - из лесу бежит большой-пребольшой черный медведь, а на нем сидит верхом Иван, купецкий сын, держит медведя руками за уши и толкает под бока каблуками, которые подбиты были тяжелыми железными подковами; аршин Иванов висит у него за поясом и от медвежьей рыси болтается да тоже постукивает по медведю. осказках.ру - oskazkax.ru Спустя малое время медведь с седоком своим прибежал прямо к деревне и упал замертво у самого того места, где собрались крестьяне. Иван, купецкий сын, успел соскочить вовремя, схватил свой аршин и единым махом раскроил череп медведю. "Вот вам, добрые люди, живите да радуйтесь,- молвил купецкий сын крестьянам,- видите ли, у вашего Костолома теперь и у самого кости переломаны". После того зашел он к старосте, выпил чару другую зелена вина, наелся чем бог послал, сказал спасибо хозяину и, вскинув связку за плеча, пожелал всему сельскому миру всего доброго.
"Чем же мы тебе поплатимся за твою послугу?"-спрашивали крестьяне. "Добрым словом да вашими молитвами",- отвечал Иван, купецкий сын. "А шкура-то медвежья? ведь она твоя!"-взговорили ему крестьяне. "Пусть она при вас останется: берегите ее у себя в деревне да вспоминайте про Ивана, купецкого сына!" За сим поклон-и был таков.

Крестьяне пировали три дня и три ночи по уходе Ивана, купецкого сына, на радостях о своей избаве от медведя Костолома. И я там был, мед-пиво пил: по усам текло, а в рот не попало... А к этой сказке вместо присловья любезной нашей имениннице желаю доброго здоровья: дай ей бог жить да поживать, худа не знать, а добро наживать да пиры пировать!

0


Вы здесь » "КИНОДИВА" Кино, сериалы и мультфильмы. Всё обо всём! » Дом, семья и развлечения. » Сказки, рассказы и книги для детей разного возраста.