11 (23) июня Пушкин переехал в Петербург. 15 (27) июня приведен к присяге как чиновник (10 класса - коллежский секретарь) Коллегии иностранных дел в один день с Кюхельбекером, Горчаковым и Грибоедовым. Пушкин давно делал посмотреть Европу и теперь считал отъезд делом решенным. Летом 1817 он прощался навсегда с имением своей матери Михайловское и гостеприимным Тригорским, принадлежавшим Прасковье Александровне Осиповой.
Простите, верные дубравы!
Прости, беспечный мир полей,
И легкокрылые забавы
Столь быстро улетевших дней!
Прости, Тригорское, где радость
Меня встречала столько раз!
На то ль узнал я вашу сладость,
Чтоб навсегда покинуть вас? ("В альбом П.А. Осиповой", 17 августа 1817)
После отказа в выезде за границу Пушкин загулял; его примирила с судьбой любовь к "Ночной княгине" Евдокии Ивановне Голицыной.
Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим. ("Краев чужих неопытный любитель", 30 ноября 1817)
Простой воспитанник Природы,
Так я бывало воспевал
Мечту прекрасную Свободы
И ею сладостно дышал.
Но вас я вижу, вам внимаю,
И что же?... слабый человек!..
Свободу потеряв навек,
Неволю сердцем обожаю. ("Княгине Голицыной, посылая ей оду "Вольность", зима 1818)
3 послелицейских года Пушкин провел в загуле.
А я, повеса вечно-праздный,
Потомок негров безобразный,
Взрощенный в дикой простоте,
Любви не ведая страданий,
Я нравлюсь юной красоте
Бесстыдным бешенством желаний... ("Юрьеву", 1820)
1817: начало дружбы с молодым вольнодумцем Чаадаевым, который услышал о Пушкине от Грибоедова и пожелал с ним познакомиться.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена! ("К Чадаеву", 1818)
В начале 1818 Пушкин перенёс тяжёлую инфекционную болезнь. Врачи признавали, что не гарантируют выздоровления.
Приди, я жду тебя. Здоровья дар благой
Мне снова ниспослали боги,
А с ним и сладкие тревоги
Любви таинственной и шалости младой. ("Выздоровление", март 1818)
В 1818 Пушкин участвовал в тех собраниях революционной организации - Союза Спасения - которые не носили конспиративного характера.
Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи
У беспокойного Никиты,
У осторожного Ильи.
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Им резко Лунин предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Читал свои Ноэли3 Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал... (наброски к 10-й главе "Евгения Онегина", история расшифровки)
Январь-февраль 1819. Знакомство А.С. Пушкина с Анной Керн в салоне Олениных4
Летом 1819 года Пушкин написал в Михайловском стихотворение "Деревня", полное возмущения крепостным правом. Как ни странно, оно понравилось царю Александру I.
Везде Невежества убийственный Позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное Судьбой,
Здесь Барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь Рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого Владельца. ("Деревня", июль 1819)
Не позднее осени 1819 Пушкин написал свои самые радикальные стихи, которые к счастью для него стали известны правительству только в 1827:
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим. ("Подражание Мирабо", 1818-1819)
Осенью 1819 состоялась первая дуэль Пушкина; он стрелялся с лицейским другом Вильгельмом Кюхельбекером, обиженного эпиграммой. Кюхельбекер промахнулся.
За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно —
Так было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно, и тошно. (Эпиграмма, 1819)
26 марта (7 апреля) 1820 была закончена первая поэма Пушкина, сделавшая его всероссийской знаменитостью - "Руслан и Людмила". Автор посвятил это произведение красавицам вообще и в посвящении выразил надежду, что какая-нибудь из них полюбит его за стихи.
Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои. ("Руслан и Людмила", 1817-1820, посвящение)
Царь узнал, что Пушкин - автор возмутительных стихов, которыми он "наводнил всю Россию". По приказу Александра I у Пушкина состоялся обыск. Поэт заявил военному генерал-губернатору Петербурга генералу Михаилу Андреевичу Милорадовичу, что ничего найти нельзя, а он сам готов все написать. Восхищенный Милорадович доложил об этом царю, но тот не простил Пушкина.
Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты богу на земле. ("Вольность", 1818)
Путешествие на юг, лето 1820
6 (18) мая 1820 - выезд в "служебную командировку" сверхштатным чиновником канцелярии наместника Бессарабии генерала Ивана Никитича Инзова, Главного попечителя и Председателя "комитета об иностранных поселенцах южного края России". После вмешательства влиятельных друзей командировка заменила ссылку в Сибирь или на Соловки. Пушкин обещал не сочинять возмутительных стихов. Высылка прибавила поэту популярности, его имя начало мелькать в прессе.
На крыльях вымысла носимый,
Ум улетал за край земной;
И между тем грозы незримой
Сбиралась туча надо мной!..
Я погибал... Святой хранитель
Первоначальных, бурных дней,
О дружба, нежный утешитель
Болезненной души моей!
Ты умолила непогоду;
Ты сердцу возвратила мир;
Ты сохранила мне свободу,
Кипящей младости кумир! ("Руслан и Людмила", эпилог, июль 1820)
Прибытие в Екатеринослав (ныне Днепропетровск) 17 мая 1820; 2 недели жил в комнате, окно которой забрано решеткой. 5
Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном,
Клюет, и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно.
Зовет меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: "Давай, улетим!" ("Узник", 1822)
Летом 1817 по приглашению друга - Николая Раевского-младшего вместе со всей семьей Раевских Пушкин поехал через Таганрог в Пятигорск на Кавказские минеральные воды. Инзов переслал ему в Пятигорск деньги, отправленные командировочному из Петербурга. Без обязанностей, при деньгах и в кругу друзей Пушкин набирался впечатлений и писал поэму "Кавказский пленник". Он посвятил ее младшему Раевскому с намеком, что без вмешательства друга его участь была бы гораздо тяжелее.
Я рано скорбь узнал, постигнут был гоненьем;
Я жертва клеветы и мстительных невежд;
Но сердце укрепив свободой и терпеньем,
Я ждал беспечно лучших дней;
И счастие моих друзей
Мне было сладким утешеньем. ("Кавказский пленник", посвящение Н.Н. Раевскому, 1821)
Летом 1820 Пушкин вместе с Раевскими отправился через Тамань в Керчь, откуда путешественники отплыли в Феодосию и Гурзуф, где прожили весь август. Увлечение Пушкина 15-летней сестрой Николая Раевского Марией, будущей княгиней Волконской.
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
...Нет, никогда порыв страстей
Так не терзал души моей! ("Евгений Онегин", гл. 1, строфа XXXIII, набросок 16 августа 1822)
В сентябре 1820 Раевские и Пушкин путешествовали по Крыму: поездки в Бахчисарай и Симферополь.
Я видел ветхие решетки,
За коими, в своей весне,
Янтарны разбирая четки,
Вздыхали жены в тишине. ("Бахчисарайский фонтан", 1821-1823)
В Кишиневе (1820-1823)
Конец сентября 1820. Посещение Каменки, имения Василия Львовича Давыдова, ныне в Черкасской области Украины 6 20 сентября (2 октября) 1820 Пушкин приехал в Кишинев и объявился на службе; в его обязанности входило общение с молдаванами и их русификация. Формально Пушкин занимался переводом с французского на русский молдавских законов и иностранной корреспонденции Инзова.
Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил;
Прелестная дева ласкала меня,
Но скоро я дожил до черного дня... ("Чёрная шаль", в первом варианте - "Молдавская песня", октябрь 1820)
В Молдавии Пушкин ощутил, что он в настоящей ссылке. Он испытывал тоску и недостаток вдохновения.
Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты;
Остались мне одни страданья,
Плоды сердечной пустоты.
Под бурями судьбы жестокой
Увял цветущий мой венец —
Живу печальный, одинокой,
И жду: придет ли мой конец? ("Я пережил свои желанья", 22 февраля 1821)
В начале 1821 Инзов отпустил Пушкина отдохнуть в усадьбу Каменка. С Василием Львовичем Давыдовым Пушкин пил за здоровье неаполитанских карбонариев, устроивших революцию 1820 года, подавленную в марте, и за политическую свободу.
...Когда и ты, и милый брат,
Перед камином надевая
Демократической халат,
Спасенья чашу наполняли
Беспенной, мерзлою струей,
И за здоровье тех и той
До дна, до капли выпивали!..
Но те в Неаполе шалят,
А та едва ли там воскреснет...
Народы тишины хотят,
И долго их ярем не треснет. ("В.Л. Давыдову", апрель 1821)
Надежда на прощение; попытка подать через Инзова прошение о выезде за границу; Александр ответил отказом.
Я стал умен, я лицемерю —
Пощусь, молюсь и твердо верю,
Что бог простит мои грехи,
Как государь мои стихи. ("В.Л. Давыдову", апрель 1821)
В начале мая 1821 Пушкин вступил в масонскую ложу "Овидий", основанную в Кишиневе командиром бригады Павлом Сергеевичем Пущиным. Это также вызвало неудовольствие царя, который в 1822 запретил все масонские ложи вообще.
Ты молоток возьмешь во длань
И воззовешь: свобода!
Хвалю тебя, о верный брат!
О каменщик почтенный!
О Кишинев, о темный град!
Ликуй, им просвещенный! ("Генералу Пущину", 1821)
В мае 1821 Пушкин собрался бежать на войну в Грецию на помощь восставшим за независимость своей страны от Турции грекам. Молдавские и одессские греки собирали добровольцев. Пушкин приехал в Одессу, но слишком поздно, когда добровольцы уже отплыли. Пришлось вернуться в Кишинев. Оставалась надежда, что Россия объявит Турции войну и вступится за православных греков. В этом случае Кишинев оказался бы в прифронтовой полосе. Эта надежда также не оправдалась.
Война! Подъяты наконец,
Шумят знамены бранной чести!
Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
И сколько сильных впечатлений
Для жаждущей души моей! ("Война", 29 ноября 1821)
Август 1821 Пушкин провел в цыганском таборе, кочевавшем от села Барсук к Варзарешты; у Пушкина был роман с цыганкой, с которой он жил в одном шатре.
Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют.
Они сегодня над рекой
В шатрах изодранных ночуют. ("Цыганы", январь 1824)
В декабре 1821 состоялась совместная поездка со старшим другом и агентом тайной полиции (чему Пушкин не желал верить) подполковником Иваном Петровичем Липранди в Бендеры, Каушаны, Паланку, Аккерман, Шабо, Татарбунар, Измаил, Болград, Леово по делу о расследовании солдатских волнений в расквартированных там частях. Пушкин писал об Овидии, который, по его мнению, томился в ссылке на берегах Черного моря в тех местах, где они побывали.
Утешься; не увял Овидиев венец!
Увы, среди толпы затерянный певец,
Безвестен буду я для новых поколений,
И, жертва темная, умрет мой слабый гений
С печальной жизнию, с минутною молвой...
Но если обо мне потомок поздний мой
Узнав, придет искать в стране сей отдаленной
Близ праха славного мой след уединенный —
Брегов забвения оставя хладну сень,
К нему слетит моя признательная тень,
И будет мило мне его воспоминанье.
Да сохранится же заветное преданье:
Как ты, враждующей покорствуя судьбе,
Не славой — участью я равен был тебе. ("К Овидию", 26 декабря 1821)
В январе 1822 состоялась дуэль с подполковником Старовым из-за того, какую мелодию играть на балу - мазурку или кадриль. Противники сделали по 2 выстрела, но из-за сильной метели промахнулись. Затем последовало примирение.
Я жив, Старов здоров, дуэль не кончен.
(запись в альбом, январь 1822)
В 20-х числах января 1822 старший член управления колониями статский советник Ланов, которому не нравилось поведение Пушкина, назвал его молокососом. Пушкин в ответ назвал алкоголика Ланова "винососом". Ланов вызвал Пушкина, но тот лишь рассмеялся, потом согласился. Инзов потребовал от Ланова оставить все без последствий, и потом устроил так, чтобы они больше не встречались.
Бранись, ворчи, болван болванов,
Ты не дождешься, друг мой Ланов,
Пощечин от руки моей.
Твоя торжественная рожа
На бабье гузно так похожа,
Что только просит киселей. ("На Ланова", 20-е числа января 1822)
5 (17) февраля 1822 Пушкин случайно услышал разговор Инзова с командиром корпуса генерал-лейтенантом Иваном Васильевичем Сабанеевым о том, что планируется арест "неблагонадежного" майора Владимира Федосеевича Раевского, члена масонской ложи "Овидий". Пушкин предупредил Раевского, и тот перед самым арестом уничтожил компрометирующие бумаги. Раевский считается "первым декабристом": он входил в Южное общество, знал о замыслах свержения самодержавия, но ничего на следствии не раскрыл. Так Пушкину впервые в жизни довелось стать участником (не сознавая того) важного исторического события - если бы не его дружеские чувства, восстания декабристов могло не быть. 7
...В их наготе я ныне вижу
И свет и жизнь и дружбу и любовь,
И мрачный опыт ненавижу...
Я говорил пред хладною толпой
Языком Истинны свободной,
Но для толпы ничтожной и глухой
Смешон глас сердца благородный.
Везде ярем, секира иль венец,
Везде злодей иль малодушный,
А человек тиран иль льстец
Иль предрассудков раб послушный. ("Послание В.Ф. Раевскому", апрель-май 1822)
В феврале 1822 - Инзов посадил Пушкина на 2 недели под арест за скандал с молдавским помещиком "Тадарашкой" (Тодораки Балшем) из-за ухаживаний Пушкина за его женой. Пушкин дал "Тадарашке" пощечину и вынул пистолет, вызывая его на дуэль. Выйдя из-под ареста, он уже не ходил с пистолетом, но выходя на улицу, вооружался железной палкой.
Вот еврейка с Тадарашкой.
Пламя пышет в подлеце,
Лапу держит под рубашкой,
Рыло на ее лице.
Весь от ужаса хладею:
Ах, еврейка, бог убьет!
Если верить Моисею,
Скотоложница умрет! ("Раззевавшись от обедни", весна 1821)
1 (13) марта 1822 датирован беловой автограф "Песни о Вещем Олеге", написанной по рассказу из Львовской летописи.
"...Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня“.
„Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен..." ("Песнь о Вещем Олеге", 1 марта 1822)
Увлечение беженкой из Греции Калипсо Полихрони, которая, по слухам, была возлюбленной Байрона.
Быть может, в дальной стороне,
Под небом Греции священной,
Тебя страдалец вдохновенный
Узнал, иль видел, как во сне,
И скрылся образ незабвенный
В его сердечной глубине?
Быть может, лирою счастливой
Тебя волшебник искушал;
Невольный трепет возникал
В твоей груди самолюбивой,
И ты, склонясь к его плечу...
Нет, нет, мой друг, мечты ревнивой
Питать я пламя не хочу;
Мне долго счастье чуждо было,
Мне ново наслаждаться им,
И, тайной грустию томим,
Боюсь: неверно всё, что мило. ("Гречанке", 1822)
Самое известное стихотворение из написанных в Кишиневе - "Птичка". Чтобы пройти цензуру, Пушкин снабдил "Птичку" примечанием "Сие относится к тем благодетелям человечества, которые употребляют свои достатки на выкуп из тюрьмы невинных должников, и проч."
В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать! ("Птичка", апрель 1823)
Весной 1823 вместо Инзова наместником Новой России - Новороссийской губернии - назначен Михаил Воронцов, с местом пребывания в Одессе. Образование губернии завершало колонизацию края. Евдокия Голицына позвала Воронцова в свой ночной салон, где музыкант Верстовский исполнял кантату «Черная шаль» на стихи Пушкина. Голицына сказала гостю, что надо обратить внимание на автора, который будет служить под его началом на юге.
В покой отдаленный вхожу я один...
Неверную деву лобзал армянин.
Не взвидел я света; булат загремел....
Прервать поцелуя злодей не успел.
Безглавое тело я долго топтал,
И молча на деву, бледнея, взирал.
Я помню моленья.... текущую кровь....
Погибла гречанка, погибла любовь!
С главы ее мертвой сняв черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.
Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела.
С тех пор не цалую прелестных очей,
С тех пор я не знаю веселых ночей.
Гляжу, как безумный, на черную шаль
И хладную душу терзает печаль. ("Чёрная шаль", октябрь 1820)
9 (21) мая 1823 Пушкин начал поэму "Евгений Онегин".
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог. (Начало 1 главы "Евгения Онегина", 1823)
В июле 1823 Пушкин отпросился у Инзова в Одессу "для лечения морскими ваннами". 22 июля (3 августа) прибывший Воронцов объявил поэту, что будет воспитывать его в нравственном духе, для чего новым местом службы Пушкина станет Одесса. Пушкин понял, что генерал-губернатором руководили самые благие намерения, но про себя отметил лицемерие Воронцова.
Не знаю где, но не у нас,
Достопочтенный лорд8 Мидас, 9
С душой посредственной и низкой, —
Чтоб не упасть дорогой склизкой,
Ползком прополз в известный чин
И стал известный господин.
Еще два слова об Мидасе:
Он не хранил в своем запасе
Глубоких замыслов и дум;
Имел он не блестящий ум,
Душой не слишком был отважен;
Зато был сух, учтив и важен.
Льстецы героя моего,
Не зная, как хвалить его,
Провозгласить решились тонким... ("Не знаю где, но не у нас", 1824-1827)
Пушкин вернулся в Кишинев и простился с Инзовым, сдавшим дела Воронцову. С переездом в Одессу поэт надеялся перебраться "из Азии в Европу".
Проклятый город Кишинев!
Тебя бранить язык устанет.
Когда-нибудь на грешный кров
Твоих запачканных домов
Небесный гром, конечно, грянет,
И — не найду твоих следов! ("Из письма к Вигелю", приглашавшему Пушкина погостить у него в Кишиневе уже после переезда, ноябрь 1823)
В Одессе 1823-1824
В августе 1823 в числе сопровождающих Воронцова лиц Пушкин переехал в Одессу. Работа над "Евгением Онегиным" пошла быстрее, и 22 октября (3 ноября) 1823 первая глава была окончена.
Итак, я жил тогда в Одессе
Средь новоизбранных друзей,
Забыв о сумрачном повесе,
Герое повести моей.
Онегин никогда со мною
Не хвастал дружбой почтовою,
А я, счастливый человек,
Не переписывался ввек
Ни с кем. Каким же изумленьем,
Судите, был я поражен,
Когда ко мне явился он
Неприглашенным привиденьем,
Как громко ахнули друзья
И как обрадовался я! (Вариант XXX строфы "Путешествия Онегина", 1830)
ЧИТАЕМ ПУШКИНА
