Посол в германских государствах

Портрет Горчакова руки Пушкина

В 1841 он был послан в Штутгарт для устройства брака великой княжны Ольги Николаевны с Карлом Фридрихом, наследным принцем вюртембергским, а после состоявшегося бракосочетания оставался там чрезвычайным посланником в течение двенадцати лет. Из Штутгарта он имел возможность внимательно следить за ходом революционного движения в Южной Германии и за событиями 1848—1849 во Франкфурте-на-Майне.

В конце 1850 он был назначен уполномоченным при германском союзном сейме во Франкфурте, с сохранением прежнего поста при Вюртембергском дворе. Русское влияние господствовало тогда над политическою жизнью Германии. В восстановленном Союзном сейме русское правительство усматривало «залог сохранения общего мира». Князь Горчаков пробыл во Франкфурте-на-Майне четыре года; там он особенно близко сошёлся с прусским представителем, Отто фон Бисмарком.

Бисмарк был тогда сторонником тесного союза с Россией и горячо поддерживал её политику, за что ему была выражена особая признательность императора Николая (по донесению русского представителя при сейме после Горчакова, Д. Г. Глинки). Горчаков, как и Нессельроде, не разделял увлечений императора Николая восточным вопросом, и начавшаяся дипломатическая кампания против Турции вызывала в нём большие опасения; он старался по крайней мере способствовать поддержанию дружбы с Пруссией и Австрией, насколько это могло зависеть от личных его усилий.

Министр

А. М. Горчаков
Парижский мир и первые годы после Крымской войны

Парижский трактат 18 [30] марта 1856 года закончил собою эпоху активного участия России в западноевропейских политических делах.

Граф Нессельроде вышел в отставку, и в апреле 1856 года министром иностранных дел назначен князь Горчаков. Он сильнее кого бы то ни было чувствовал всю горечь поражения: лично вынес на себе главнейшие стадии борьбы с политической враждой Западной Европы, в самом центре неприязненных комбинаций — Вене.

Тягостные впечатления от крымской войны и венских конференций наложили свою печать на последующую деятельность Горчакова как министра. Его общие взгляды на задачи международной дипломатии не могли уже серьёзно измениться; его политическая программа ясно определялась теми обстоятельствами, при которых ему пришлось вступить в управление министерством.

Прежде всего необходимо было соблюдать большую сдержанность в первые годы, пока совершались великие внутренние преобразования; затем князь Горчаков поставил себе две практические цели — во-первых, отплатить Австрии за её поведение в 1854—1855 гг. и, во-вторых, добиться постепенного денонсирования Парижского трактата.
1850—1860-е годы. Начало союза с Отто фон Бисмарком

В 1856 году Горчаков уклонился от участия в дипломатических мерах против злоупотреблений неаполитанского правительства, ссылаясь на принцип невмешательства во внутренние дела чужих держав (цирк. нота от 10 (22) сентября). В то же время он дал понять, что Россия не отказывается от права голоса в европейских международных вопросах, но только собирается с силами для будущего: «La Russie ne boude pas — elle se recueille» (Россия сосредотачивается). Эта фраза имела большой успех в Европе и была принята за точную характеристику политического положения России после Крымской войны. Три года спустя князь Горчаков заявил: «Россия выходит из того положения сдержанности, которое она считала для себя обязательным после Крымской войны».
А. М. Горчаков, 1865 год

Итальянский кризис 1859 года серьёзно озаботил российскую дипломатию. Горчаков предлагал созвать конгресс для мирного разрешения вопроса, а когда война оказалась неизбежной, в ноте 15 (27) мая 1859 он призвал второстепенные германские государства воздержаться от присоединения к политике Австрии и настаивал на чисто оборонительном значении Германского союза. С апреля 1859 года прусским посланником в Петербурге был Отто фон Бисмарк, и солидарность обоих дипломатов относительно Австрии оказывала влияние на дальнейший ход событий. Россия открыто стояла на стороне Наполеона III в конфликте его с Австрией из-за Италии. В русско-французских отношениях произошёл заметный поворот, который был подготовлен официально свиданием двух императоров в Штутгарте в 1857 году.

Но это сближение было весьма непрочно, и после торжества французов над Австрией при Мадженте и Сольферино Горчаков опять как будто примирился с венским кабинетом.

В 1860 году Горчаков признал своевременным напомнить Европе о бедственном состоянии христианских народностей, подвластных турецкому правительству, и высказал мысль о международной конференции для пересмотра постановлений Парижского трактата по этому вопросу (нота 2 [20] мая 1860).

«События на Западе отозвались на Востоке как поощрение и надежда», выразился он, и «совесть не позволяет России долее сохранять молчание о несчастном положении христиан на Востоке». Попытка не имела успеха и была оставлена как преждевременная.

В октябре того же 1860 года князь Горчаков говорит уже об общих интересах Европы, затронутых успехами национального движения в Италии; в ноте 28 сентября [10 октября] он горячо упрекает сардинское правительство за действия относительно Тосканы, Пармы, Модены: «это уже вопрос не об итальянских интересах, но об интересах общих, присущих всем правительствам; это вопрос, имеющий непосредственную связь с теми вечными законами, без которых ни порядок, ни мир, ни безопасность не могут существовать в Европе. Необходимость бороться с анархией не оправдывает сардинского правительства, потому что не следует идти заодно с революцией, чтобы воспользоваться её наследством».

Осуждая так резко народные стремления Италии, Горчаков отступил от принципа невмешательства, провозглашенного им в 1856 году по поводу злоупотреблений неаполитанского короля, и невольно вернулся к традициям эпохи конгрессов и Священного союза. Его протест, хотя и поддержанный Австрией и Пруссией, не имел практических последствий.
Польский вопрос. Австро-прусская война

Выступивший на сцену польский вопрос окончательно расстроил начинавшуюся «дружбу» России с империей Наполеона III и закрепил союз с Пруссией. Во главе прусского правительства в сентябре 1862 года встал Бисмарк. С тех пор политика русского министра шла параллельно со смелой дипломатией его прусского собрата, поддерживая и охраняя её по мере возможности. Пруссия 8 февраля (27 марта) 1863 заключила с Россией конвенцию Альвенслебена для облегчения задачи русских войск в борьбе с польским восстанием.

Заступничество Англии, Австрии и Франции за национальные права поляков было решительно отклонено князем Горчаковым, когда в апреле 1863 года оно приняло форму прямого дипломатического вмешательства. Искусная, а в конце и энергичная переписка по польскому вопросу доставила Горчакову славу первостепенного дипломата и сделала его имя знаменитым в Европе и России. Это был высший, кульминационный пункт политической карьеры Горчакова.

Между тем его союзник, Бисмарк, приступил к осуществлению своей программы, одинаково пользуясь как мечтательной доверчивостью Наполеона III, так и неизменной дружбой и содействием русского министра. Обострился Шлезвиг-голштинский спор и заставил кабинеты отложить заботы о Польше. Наполеон III опять пустил в ход свою любимую идею о конгрессе (в конце октября 1863 года) и вновь предложил её незадолго до формального разрыва между Пруссией и Австрией (в апреле 1866 года), но без успеха. Горчаков, одобряя французский проект в принципе, оба раза возражал против конгресса при данных обстоятельствах. Началась война, которая неожиданно быстро привела к полному торжеству пруссаков. Мирные переговоры велись без всякого вмешательства других держав; мысль о конгрессе явилась у Горчакова, но была тотчас оставлена им вследствие нежелания сделать неприятное победителям. Притом и Наполеон III на этот раз отказался от идеи конгресса ввиду заманчивых секретных обещаний Бисмарка относительно территориального вознаграждения Франции.

Могущество Германии. Тройственный союз

После разгрома Франции взаимные отношения Бисмарка и Горчакова существенно изменились: германский канцлер перерос своего старого друга и не нуждался в нём больше. Предвидя, что восточный вопрос не замедлит возникнуть вновь в той или другой форме, Бисмарк поспешил устроить новую политическую комбинацию с участием Австрии как противовеса России на Востоке. Вступление России в этот тройственный союз, начало которому было положено в сентябре 1872 года, ставило русскую внешнюю политику в зависимость не только от Берлина, но и от Вены, без всякой к тому надобности. Австрия могла только выиграть от постоянного посредничества и содействия Германии в отношениях с Россией, а России предоставлено было охранять так называемые общеевропейские, то есть в сущности те же австрийские, интересы, круг которых все более расширялся на Балканском полуострове.

В незначительных или посторонних вопросах, как, например, в деле признания правительства маршала Серрано в Испании в 1874 году, князь Горчаков нередко расходился с Бисмарком, но в существенном и главном всё ещё доверчиво подчинялся его внушениям. Серьёзная размолвка произошла только в 1875 году, когда русский канцлер принял на себя роль охранителя Франции и общего мира от посягательств прусской военной партии и официально сообщил державам об успехе своих усилий в ноте 30 апреля того же года.

Канцлер Бисмарк затаил в себе раздражение и поддерживал прежнюю дружбу ввиду возникшего балканского кризиса, в котором требовалось его участие в пользу Австрии и, косвенно, Германии; позднее он неоднократно высказывал, что отношения с Горчаковым и Россией были испорчены «неуместным» публичным заступничеством за Францию в 1875 году. Все фазы восточных осложнений пройдены были русским правительством в составе Тройственного союза, пока дело не дошло до войны; а после того как Россия воевала и справилась с Турцией, Тройственный союз опять вступил в свои права и при помощи Англии определил окончательные условия мира, наиболее выгодные для венского кабинета.
Дипломатический контекст русско-турецкой войны и Берлинский конгресс

Антон фон Вернер «Берлинский конгресс»
(А. М. Горчаков (слева, сидит), Отто фон Бисмарк (в центре))

В апреле 1877 года Россия объявила Турции войну. Даже с объявлением войны престарелый канцлер связывал фикцию полномочий от Европы, так что заранее отрезаны были пути к самостоятельной и откровенной защите русских интересов на Балканском полуострове после громадных жертв двухлетней кампании. Он обещал Австрии, что Россия не выйдет из пределов умеренной программы при заключении мира; в Англии Шувалову поручено было заявить, что русская армия не переступит за Балканы, но обещание было взято назад после того, как оно было уже передано лондонскому кабинету — что возбудило неудовольствие и дало лишний повод к протестам.

Колебания, ошибки и противоречия в действиях дипломатии сопутствовали всем переменам на театре войны. Сан-Стефанский мирный договор 19 февраля (3 марта) 1878 создавал обширную Болгарию, но увеличивал Сербию и Черногорию лишь небольшими территориальными прирезками, оставлял Боснию с Герцеговиной под турецкою властью и ничего не давал Греции, так что договором были крайне недовольны почти все балканские народности и именно те, которые принесли наиболее жертв в борьбе с турками — сербы и черногорцы, боснийцы и герцеговинцы.

Великим державам пришлось заступиться за обиженную Грецию, делать территориальные прибавки сербам и устраивать судьбу босняков и герцеговинцев, которых русская дипломатия заблаговременно отдала под владычество Австрии (по Рейхштадтскому соглашению 26 июня [8 июля] 1876).

О том, чтобы избегнуть конгресса, как это удалось Бисмарку после победы при Садове, не могло быть и речи. Англия, по-видимому, готовилась к войне. Россия предложила германскому канцлеру устроить конгресс в Берлине; между российским послом в Великобритании графом Шуваловым и министром иностранных дел Великобритании маркизом Солсбери состоялось соглашение 12 [30] мая относительно вопросов, подлежавших обсуждению держав.

На Берлинском конгрессе (от 1 (13) июня до 1 (13) июля 1878 г.) Горчаков мало и редко участвовал в совещаниях; он придавал особенное значение тому, чтобы России возвращена была часть Бессарабии, отнятая у неё по Парижскому трактату, причём Румыния должна была взамен получить Добруджу. Предложение Англии о занятии Боснии и Герцеговины австрийскими войсками было горячо поддержано председателем конгресса Бисмарком, против турецких уполномоченных; князь Горчаков также высказался за оккупацию (заседание 16 (28) июня). Позднее часть русской печати жестоко нападала на Германию и её канцлера как главного виновника неудач России; между обеими державами произошло охлаждение, и в сентябре 1879 года князь Бисмарк решился заключить в Вене специальный оборонительный союз против России.

Крымская война

В 1853 году скоропостижно скончалась жена Горчакова. Он был чрезвычайно потрясен случившимся, «Стражду телом и духом», писал он своим близким. Одно время им овладели совсем не свойственные его натуре мистические настрое¬ния. Но Горчаков нашел в себе силы преодолеть несчастье. Много времени он уделяет вос¬питанию двух своих сыновей, заботится о детях жены от первого брака. С удвоенной энергией продолжает работать.

Осень 1853 года. Россия была на пороге большой, тяжелой войны.
18 ноября 1853 года русская эскадра адмирала Павла Нахимова в Синопской бухте уничтожила турецкий флот. Это послужило для Англии и Франции поводом ввести свои эскадры в Черное море и объявить войну России. Союзники - Англия и Франция - высадили десант, шестьдесят тысяч человек в Крыму, вблизи Евпатории и после сражения на реке Альме с тридцатитысячной русской армией А.С. Меньшикова, не представлявшей для них особой опасности в военно-техническом отношении из-за промышленной и технической отсталости Николаевской империи, несмотря на традиционный героизм русского солдата, подошли к Севастополю — главной базе российского флата на Черном море. Сухопутная армия ушла к Бахчисараю, оставив Севастополь один на один с экспедиционным союзническим корпусом.

9 февраля 1854 года в России была объявлена война с Османской империей и её союзниками (Англией и Францией), на сторону союзников перешла и давняя союзница, Австрия.

В столь напряженное время посланником в Вене становится А. М. Горчаков. Он прибывает в Вену 5 июля 1854 года и сразу же разворачивает энергичную деятельность. На следующий же день он начал переговоры с Буолем, возглавлявшим антирусскую партию в австрийском правительстве.

Уже 12 июля он доносит в Петербург, что Буоль всячески подговари¬вает прусское правительство устроить военную демонстрацию против России. В этой связи Горчаков сделал правильный вывод: «Наша дипломатическая задача в эту зиму (1854— 1855 годов) будет состоять в том, чтобы помешать включению Пруссии и осталь¬ной Германии в орбиту Австрии» . Вместе с тем Горчаков подметил и серьезные колебания в австрийском кабинете.

Затопив на рейде Севастополя устаревшие парусные суда и таким образом обезопасив город с моря и сняв с русских кораблей двадцать две тысячи моряков, адмиралы Корнилов и Нахимов с военным инженером Тотлебеном в течение двух недель смогли окружить Севастополь земляными укреплениями и бастионами.

В июле 1854 года союзники предложили Николаю I заключить перемирие и начать переговоры при условии принятия Россией сле¬дующих «четырех пунктов»: отмена русского протектората над Дунайскими княжествами; отказ от исключительного покровительства живущим в Турции христианам; свободное плавание по Дунаю судов всех великих дер¬жав; пересмотр режима черноморских проливов. В это же время Горчаков узнал о се¬кретных переговорах между Францией и Австрией. Правильно учитывая тяжело скла¬дывающуюся для России обстановку, Горчаков советовал Николаю I принять «четыре пунк¬та». Однако к этому разумному предложению в Петербурге не прислушались ответом становится категоричный отказ.

После бомбардировки Севастополя 5 — 7 октября 1854 года англо—французские войска перешли к осаде города, продолжавшейся почти год, до 17 августа 1855 года, когда остатки двадцати¬двухтысячного русского гарнизона, взорвав бастионы, ушли на северную сторону Севастопольской бухты, сократив англо—французский экспедиционный корпус, постоянно получавший подкрепления, на семьдесят три тысячи человек.

Видя, что дипломатическое и военное положение России катастрофически ухудшается, Николай I и Нессельроде согласились на условия «четырех пунктов». Но было уже поздно. Когда Горчаков сообщил об этом Буолю, тот недвусмысленно дал понять, что теперь обстановка изменилась и соответственно изменились условия союзников. А через несколько дней, в начале декабря 1854 года, в Вене был подписан договор о союзе Австрии с западными державами.

Не решаясь все же объявить войну России, австрийское правительство предложило начать в Вене совещание воюющих сторон на уровне послов, в котором, разумеется, должен был участвовать и представитель Австрии. Выдвигая это предложение, австрийские политики надеялись без единого выстрела получить новые приращения к «лоскутной монархии».

Первое заседание состоялось только 28 декабря. Союзники не спешили с началом переговоров, пока их войска не добились решающей победы в Крыму. В Вене они стремились лишь прощупать, насколько велика уступчивость России. От твердого поведения Горчакова зависело многое. Уже на первом заседании стало ясно, что представители западных держав намерены предъявить России гораздо большие требования, чем те, что содержались в «четырех пунктах». Горчаков уступал в мелочах, но решительно отказывался от каких бы то ни было ограничений суверенных прав России. Это касалось прежде всего так называемой «нейтрализации» Черного моря, о которой заговорили представители Англии и Франции. На переговорах Горчаков держался подчеркнуто гордо и даже вызывающе, демонстрируя тем самым, что военные неудачи не меняют положения России как великой державы.

Когда союзная дипломатия пробовала затронуть честь русского оружия и унизить Россию, князь Горчаков выступал с резкими, но облеченными в прекрасную литературную форму, заявлениями. На Венской конференции А.М. Горчаков взял своим девизом защиту общенациональных интересов России.

В начале 1855 года состоялось еще несколько заседаний. Горчаков пытался найти приемлемый для России вари¬ант мирного договора на основе «четырех пунктов». Он запросил Николая I об инструкциях. Однако царское правительство не хотело признать свое поражение. Не очень настаивали на заключении мира и союзники. Война продолжалась.

В феврале 1855 года скоропостижно скончался Николай I, союзники надеялись на заключение выгодного договора.
Горчаков тяжело переживал неудачи России. Переговоры, которые он вел в Вене, происходили в очень сложной обстановке. Ему пришлось преодолевать проволочки англофранцузской дипломатии, вызывающее поведение Буоля, негибкость руководителей рус¬ской внешней политики.

27 августа 1855 года после одиннадцатимесячной обороны русские войска оставили ды¬мящиеся развалины Севастополя. В Закав¬казье борьба еще продолжалась, но было ясно, что Россия потерпела поражение. В этот мо¬мент появилась возможность смягчить воен¬ные неудачи дипломатическим путем.

В лагере союзников обнаружились серьезные противоречия между Англией и Францией относительно дальнейшего хода войны. Глава английского правительства Пальмерстон жаждал активизации военных действий, рассчитывая нанести сокрушительный удар и затем расчленить Россию. Французский император Наполеон III считал, что цели Франции — подорвать русское влияние на Ближнем Востоке и взять «реванш» за 1812 год — уже достигнуты, поэтому продолжение кровопролитной войны будет выгодно одной Англии. Горчаков понял, какие выгоды может извлечь для себя Россия из разногласий в лагере противника и, не дожидаясь даже разрешения царя, которого он уведомил о сообщении из Парижа, тут же дал согласие начать конфиденциальную переписку с Морни.

Все пошло хорошо. Горчаков заверял Морни, что Россия готова к миру, если от нее не будут требовать унизительных уступок. Тот отвечал, что Франция согласна пойти навстречу России. Горчаков уже ставил вопрос шире, говоря о возможности франко-русского сближения в будущем.

В самый разгар успешно начавшихся переговоров русское посольство в Вене полу¬чило распоряжение Нессельроде прекратить сношения с Морни. Министр иностранных дел пожелал взять переговоры в свои руки. Его вмешательство привело только к ухудшению отношений с Францией, так как Нессельроде не придумал ничего лучшего, как довести до сведения Австрии о начавшихся переговорах. Многообещающий дипломатический ход Горчакова был сорван.

17 марта 1856 года в Париже был подписан мирный договор, по которому, благодаря разногласиям между Англией и Францией, облегчившим задачу русской дипломатии. Территориальные уступки России по парижскому миру были невелики. Союзники возвратили свои завоевания в Крыму, а Россия, взамен того, возвратила Турции свои завоевания в Азии (город Карс) и уступила устье Дуная и южную часть Бессарабии, которая была присоединена к Молдавскому княжеству. Наибольший ущерб интересам России нанесен был ограничением ее державных прав на Черном море. Вместе с Турцией, Россия была лишена права держать здесь военный флот. Обе державы обязались уничтожить на берегах Черного моря военно-морские арсеналы и не держать в этом море других военных судов, кроме шести паровых по 800 тонн и четырех легких судов по 200 тонн, для необходимых распоряжений по прибрежью. Черное море объявлено было нейтральным; доступ в его воды воспрещен был военным судам всех держав, для обеспечения же торгового мореплавания, Рос¬сия и Турция обязались допускать иностранных консулов в черноморские порты. Проливы Босфорский и Дарданельский вновь объявлены были закрытыми для военных судов.
В Европе дипломатические круги считали, что Россия отделалась ничтожными уступками. Французский посол в Вене барон де Буркэнэ высказался о Парижском трактате так: "Никак нельзя сообразить, ознакомившись с этим документом, кто же тут победитель, а кто побежденный".

Суверенные права России на Черном море были существенно ограничены. Горчаков называл эти статьи Парижского трактата позорным пятном в истории России

А. М. ГОРЧАКОВ

О ПУШКИНЕ

(Из письма А. И. Урусова к издателю «Русского архива»)

В 1825 году князь Александр Михайлович возвратился в Россию из Спа, где лечился. Он посетил своего дядю, Пещурова, который жил в это время в своей вотчине Псковской губернии, в селе Лямонове. Пещуров принима» большое участие в судьбе Пушкина, жившего в изгнании в деревне, в известном Михайловском 1. По приезде его из Одессы к поэту был приставлен полицейский чиновник с специальною обязанностью наблюдать, чтобы Пушкин ничего не писал предосудительного... Понятно, как раздражал Пушкина этот надзор. Пещуров из любви к нему ходатайствовал у маркиза Паулуччи (тогдашнего рижского генерал-губернатора) о том, чтобы этот надзор был снят, а Пушкин отдан ему на поруки, обещая, что поэт ничего дурного не напишет. Ходатайство имело успех, и  Пушкин вздохнул свободнее.

Узнав о приезде князя Горчакова, Пушкин тотчас приехал из Михайловского в Лямоново и здесь, на проселочной дороге, друзья действительнок«встретились и братски обнялись». Целый день провел Пушкин у Пещурова и, сидя на постеле вновь захворавшего князя Горчакова, читал ему отрывки из «Бориса Годунова» и между прочим наброски сцены между Пименом и Григорием. «Пушкин вообще любил читать мне свои вещи, — заметил князь с улыбкою, — как Мольер читал комедии своей кухарке». В этой сцене князь Горчаков помнит, что было несколько стихов, в которых проглядывала какая-то изысканная грубость и говорилось что-то о «слюнях» 2. Он заметил Пушкину, что такая искусственная тривиальность довольно неприятно отделяется от общего тона и слога, которым писана сцена... «Вычеркни, братец, эти слюни. Ну к чему они тут?» —«А посмотри, у Шекспира и не такие еще выражения попадаются», — возразил Пушкин. «Да; но Шекспир жил не в XIX веке и говорил языком своего времени», — заметил князь. Пушкин подумал и переделал свою сцену.

Пользуясь своим влиянием на Пушкина, князь Горчаков побудил его уничтожить одно произведение, «которое могло бы оставить пятно на его памяти». Пушкин написал было поэму «Монах». Князь Горчаков взял ее на прочтение и сжег, объявив автору, что это недостойно его имени 3. Эстетическое развитие князя Горчакова, его любовь к искусству (он составил себе превосходную коллекцию картин, в числе которых, по отзыву знатоков, нет посредственностей) должны были дать ему значительный вес в глазах чуткого и восприимчивого поэта.

А. М. Горчаков.
Неизвестный художник. 1810-е годы.

Горчаков и Пушкин

Горчаков Александр Михайлович (1798-1883).

Кому ж из нас под старость день Лицея
Торжествовать придется одному?
Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...

Эти стихи, приуроченные к лицейской годовщине 1825 года, написаны поэтом в Михайловском. Последним лицеистом прославленного первого выпуска оказался князь Горчаков, умерший в феврале 1883 года. Он был одним из первых учеников в Царскосельском лицее и несомненно привлекал Пушкина своими незаурядными способностями, но к числу ближайших товарищей его не принадлежал. По словам одного из лицеистов, Горчаков «в душе завидовал Пушкину за его гений и то и дело хвастался пред ним своей красотой и знатностью рода». Отзывы наставников и гувернеров о Горчакове всегда положительны. По мнению профессора Н. Ф. Кошанского, Горчаков «один из немногих воспитанников, соединяющих многие способности в высшей степени».

У Горчакова блестяще складывалась служебная карьера. По окончании Лицея он был определен в Коллегию иностранных дел. Позднее стал министром иностранных дел и государственным канцлером. «Счастливцем с первых дней» назвал его Пушкин. Однако успешная карьера Горчакова не была «усеяна розами», как это представлялось современникам и потомкам. Были и свои взлеты и падения из-за несогласия с министром иностранных дел К. В. Нессельроде — сторонником реакционного курса России. Образованный, талантливый и умный Горчаков оставил заметный след в истории русской дипломатии своего времени.

По окончании Лицея и до ссылки на юг Пушкин встречался с Горчаковым в его приезды из-за границы в Петербург. К этому времени относится недавно опубликованный отзыв Горчакова о своем лицейском товарище: «Невзирая на противоположность наших убеждений, которые мы исповедуем, я не могу не испытывать к Пушкину большой симпатии, основанной на воспоминаниях молодости...» Последняя их встреча произошла в августе или сентябре 1825 года в селе Лямоново (в 69 верстах от села Михайловского) — имении знакомца Пушкина помещика А. Н. Пещурова. Здесь Пушкин читал своему товарищу несколько сцен из ненапечатанного «Бориса Годунова». «Горчаков мне живо напомнил Лицей, кажется, он не переменился во многом — хоть и созрел и, следственно, подрос... Мы встретились и расстались довольно холодно — по крайней мере с моей стороны. Он ужасно высох»,— писал Пушкин в эти дни П. А. Вяземскому.

Горчакову посвящены послания «Пускай, не знаясь с Аполлоном...» (1814), «Встречаюсь я с осьмнадцатой весной...» (1817) и «Питомец мод, большого света друг...» (1819), а также строфы в стихотворениях «Пирующие студенты» (1814) и «19 октября» (1825). Характерно второе послание, в котором Пушкин подчеркивает противоположность их жизненных устремлений.

...Мой милый друг, мы входим в новый свет,
Но там удел назначен нам не равный,
И розно наш оставим в жизни след.

После этого Пушкин ни разу не упоминает Горчакова в своих сочинениях и письмах. В 1928 году в московском архиве Горчакова обнаружена неизвестная лицейская поэма «Монах» и семь других автографов Пушкина.

Кому ж из нас под старость день лицея
Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.

А.С.Пушкин

После ужасного поражения

После Крымской войны некогда Священный союз развалился окончательно. Баланс сил распределяется по-другому. Война наглядно доказала несостоятельность николаевского наследия. Нужно было очень многое менять и менять незамедлительно.

А. М. Горчаков с марта 1856 года на­ходился в Петербурге. Имя его было у всех на устах. Твердость, с которой он держался на трудных переговорах в Вене, произвела на дворянство боль­шое впечатление.

15 апреля 1856 года Александра Михайловича Горчакова назначают министром иностран­ных дел . Он оставался на этом посту более четверти века.

Внутри страны обостряются все назревшие проблемы. Россию потрясают массо­вые крестьянские волнения. Назревает рево­люционная ситуация. Александр II проводит либеральные реформы, при неизменном сохранении самодержавного порядка. Но с одной проблемой уже откладывать нельзя: отмена крепостного права.

Горчаков принимал участие в обсуж­дении важнейших вопросов внутренней поли­тики. В целом он полностью поддерживал об­щий курс правительства Александра II и был последовательным сторонником буржуазных реформ. Горчаков и здесь подтвердил свою репутацию «либерала», выступая против поли­цейских «крайностей» царской администрации. Однако его либерализм имел показной характер. Он оставался убежденным монархистом,. Вместе с тем, будучи опытным дипломатом, он понимал значение либеральной фразы и никогда не скупился на нее.

В обсуждении внутриполитических проблем Горчаков не играл главной роли. Зато в об­ласти международной политики России влия­ние Горчакова было исключительно велико. Александр II всегда внимательно прислуши­вался к его мнению, причем Горчаков дер­жался с императором с гораздо большей неза­висимостью, чем его предшественник.

Все свои силы и помыслы Александр Михайлович направляет на поиски принятия решения преодоления Парижского договора 1856 года.

Первым крупным актом нового министра иностранных дел явилось издание им своего рода программного документа, где с полной определенностью были провозглашены прин­ципы русской внешней политики в изменив­шейся международной обстановке. 21 августа 1856 года Горчаков направил всем посоль­ствам и миссиям России за границей цирку­ляр, где провозглашался недвусмысленный отказ от наследства Священного союза. И подчеркива­лось, что политика России будет «нацио­нальна», то есть русское правительство впредь не намерено жертвовать собственными инте­ресами во имя каких-либо устарелых принци­пов и обязательств.

В ноте Горчакова прямо формулируется мысль, что на ближайшее время Россия наме­рена воздерживаться от активного участия в международных делах. Главная задача, кото­рая стоит сейчас перед русским правитель­ством,— это «развитие внутренних сил страны». Но Россия не собирается навсегда изолиро­вать себя от остального мира. И Горчаков дает четкий и выразительный лозунг нового внешнеполитического курса: «Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится. Россия сосредоточи­вается». Князь Горчаков был произведен в чин действитель­ного тайного советника и избран почетным членом импе­раторской Санкт-Петербургской Академии наук.

Новые политические задачи требовали и но­вых приемов дипломатической деятельности. Горчаков принялся за перестройку громоздкого и негиб­кого дипломатического аппарата, сложивше­гося в николаевское время. С 1859 года для всех лиц, желавших поступить на службу в Министерство иностранных дел, были введены строгие вступительные экзамены. На службу в принимались преимущественно русские. Однако сословная замкнутость дипломатического аппарата по-прежнему сохранялась.

Горчаков понимал важную роль обществен­ного мнения и стремился воздействовать на него. Через газету «Го­лос». С этой же целью за границей специально издавалась газета «Nord».

Кроме того, им была осуществлена «прочистка» министерства иностранных дел, просуществовавшая вплоть до начала XX столетия. Горчаков много занимался упорядочением министерского архива. При нем началась си­стематизация и изучение документов МИД, что имело огромное значение для историче­ской науки. Вслед за тем были предпри­няты публикации важнейших дипломатических материалов, причем некоторые из них не потеряли своего значения и в наши дни.

Министр понимал, что для отмены Парижского договора России нужны были союзники. Таковыми вполне могли оказаться Франция (ждущая поддержку против Австрии) и Австрия (Россия не желала вмешательства в дела на Апеннинском полуострове). Горчаков также придавал большое значение среднеазиатской политике для России, что привело к обострению отношений с Великобританией.

17 апреля 1862 года император Александр II возвел министра иностранных дел князя А.М. Горчакова в досто­инство вице-канцлера Российской империи.

В шестидесятых годах, за океаном, в Америке идет гражданская война между Севером и Югом. Франция и Англия предпочитают встать на сторону рабовладельческого Юга. А Россия предпочла поддержать Север. Благоприятное отношение к Союзу север­ных штатов со стороны России резко отличало ее от остальных великих держав. Это нагляд­но проявилось в «деле «Трента»». Дружественное отношение со стороны Рос­сии вызывало горячую признательность феде­рального правительства.

Наполеон III решил воспользоваться начавшейся войной в своих целях: организовать интервенцию европейских стран в Америку. В Лондон и Петербург были отосланы соответствующие ноты. Горчаков ответил резким отказом, предложил только, что русское правительство может способствовать разрешению конфликту между Севером и Югом на основе мирных переговоров.

В июле 1863 года русское правительство принимает смелое решение отправить две во­енные эскадры —к Атлантическому и Тихо­океанскому побережью США. Цель, которую при этом ставили в Петербурге, заключалась прежде всего в том, чтобы в разгар польского кризиса потенциально угрожать морским коммуникациям своих возможных противни­ков и укрепить русско-американские связи. Вместе с тем наличие русского военного фло­та у берегов Америки вызвало огромный ди­пломатический эффект. Распространялись упорные слухи о тайном союзе между Россией и США. Это еще более упрочило междуна­родное положение северян.

Первое время Горчаков довольно сдержан­но относился к идее посылки русского флота к берегам Америки (инициатива исходила здесь от морского министерства). Однако вскоре он изменил свое мнение. В сентябре Горчаков уже говорил «об удачности мысли и отличности исполнения отправки эскадр».

Поход русских эскадр к берегам Америки был завершающим этапом дружественных действий России по отношению к США в те годы. Гражданская война вскоре закончилась полным поражением Юга. Однако тесный по­литический контакт между обеими странами по-прежнему сохранялся. И в последующие годы поддерживались дружественные отношения, не осложнявшиеся никакими кон­фликтами.

При непосредственном участии Горчакова было принято решение о продаже Аляске, в 1866г., т. к. правительство не могло финансировать компанию; не могло обеспечить защиту колонии; значение колонии в Америке ослабло из-за утверждения в Приамурье и Приморье; укрепить дружественные отноше­ния между с США.

Вопреки расхожему мнению о том, что тогда еще о богатствах Аляски не было ничего известно, царское пра­вительство знало о наличии там золотых россыпей, но именно это таило в себе немалую опасность. "Вслед за армией вооруженных лопатами золотоискателей могла прийти армия вооруженных ружьями солдат". Не имея на Дальнем Востоке ни значительной армии, ни сильного флота, сохранить колонию было невозможно. Основной решающей причиной продажи Аляски стало стремление избежать в будущем столкновения с США, которые Рос­сия рассматривала как своего возможного союзника, и укрепить с ними отношения[3] .

В 1863 году в Польше происходят волнения, восстания. Александр II заключил договор с Пруссией о решении этой проблемы, что вызвало резкую реакцию в странах Европы. Англия, Австрия и Франция отправили в Петербург ноту, с предложением урегулирования польского вопроса (с военным вмешательством). Министр корректно отказался.

Учитывая противоречия между европейски­ми державами, Горчаков некоторое время вы­жидал. А когда он окончательно убедился, что западные политики не хотят или не решат­ся начать войну, ответ им был дан самый решительный.

В нотах Горчакова безоговорочно отверга­лась идея международного конгресса и все требования западных держав о Польше. Вме­сте с тем русское правительство не отказыва­лось обсудить с Австрией и Пруссией «отно­сительное положение их польских владений». Горчаков и здесь создавал трещину между тремя державами, противопоставляя венский кабинет Англии и Франции.

Бушуев также отмечает, что столь умелая политика Горчакова во время Польского восстания помогла избежать новой войны.

За блистательные дипломатические успехи в польс­ком вопросе Горчаков был пожалован алмазными знаками ордена святого апостола Андрея Первозванного[4] .15 июня 1867 года, в день пятидесятилетия своей дипломатической службы, князь А.М. Горчаков был воз­веден в достоинство государственного канцлера Россий­ской империи.

Возвращение Черноморского флота.

Уже долгое время страны Европы не соблюдали некоторые пункты Парижского договора 1856г.

В 1866 году произошло объединение Германии, из которой стараниями министра—президента Пруссии О. Бисмарка была вытеснена австрийская монархия Габсбургов. Россия не имела ничего против, таким образом, ликвидировался давний враг-Австрия. И Горчаков принимает решение о соглашении союза с Пруссией. В то время, как Франция к концу 60-х годов выступала против России, из-за её стремлении укрепиться на Ближнем Востоке.

В июне 1870 года Александр II еще раз подтвердил Бисмарку обещание: в случае вмешательства Австрии Рос­сия выдвинет к ее границе 300-тысячную армию и, если понадобится, даже "займет Голицию". В августе 1870 О. Бисмарк сообщил в Петербург, что Россия может рассчитывать на поддержку Германии в пересмотре парижского.

Франко-прусская война1870-1871гг. подготовила почву для отмены договора.

19 августа 1870 года всем русским посольствам был разослан знаменитый горчаковский циркуляр - Россия от­ казывалась от соблюдения статей Парижского договора о нейтрализации Черного моря. Он вызвал дипломатическую бурю в большинстве европейских стран.

Циркуляр Горчакова произвел во всех евро­пейских столицах впечатление разорвавшейся бомбы. Почти все правительства встретили это известие враждебно. Особенно нервозно реагировали в Англии. Британский каби­нет резко возражал против одностороннего пересмотра трактата, приводя многочислен­ные юридические доказательства. Англия предлагала созвать по этому вопросу конфе­ренцию держав, подписавших Парижский трактат. В Лондон Горчаков сооб­щил, что Россия не возражает против того, чтобы принять участие в конференции.

Столь же неодобрительно был встречен циркуляр в Австро-Венгрии. Канц­лер Бейст заявил русскому послу, что будет протестовать. Возражало против циркуляра Горчакова и правительство Италии, заявившее, что не считает Россию вправе освободиться односторонним заявле­нием от принятых ею по договору обяза­тельств. Что же касается временного фран­цузского правительства, которое в тот момент перебралось из осажденного Парижа в Тур, то оно, конечно, не могло всерьез выступить против России. Понимая это, Горчаков намек­нул русскому послу во Франции, что он на­правил ноту в Тур «из одной вежливости, а не из политической необходимости».

Бисмарк был «раздражен» выступлением России, ибо оно, по его словам, нарушало нормы международного права. Однако ему пришлось все же выполнить свое обязатель­ство. Он заявил, что поддерживает решение русского правительства отменить «самые не­удачные статьи Парижского трактата». Рос­сия получила поддержку и из-за океана. Го­сударственный секретарь США Гамильтон Фиш заявил русскому посланнику в Вашинг­тоне, что федеральное правительство никогда не признавало постановлений Парижского договора. Фиш высказался также за возмож­ность посылки дружественной американской эскадры к берегам Черного моря.

Горчаков нисколько не смутился тем, что решение русского правительства встретило враждебную реакцию европейских держав. Он тотчас же послал ответные ноты правительст­ву каждой страны. В них прежде всего кате­горически подтверждалось, что Россия ни при каких условиях не откажется от своего ре­шения.

В то же время Горчаков старался найти убедительные аргументы для каждой держа­вы. Так, например, французскому правитель­ству он напоминал об ошибках Наполеона III, которые привели страну к изоляции, англий­ский кабинет Горчаков заверил, что Россия не имеет никаких претензий к Турции, а в ноте, направленной в Константинополь, под­черкивалось важное значение отмены унизи­тельных ограничений на Черном море для обеих стран.

1(13) марта 1871 года была подписана кон­венция, названная Лондонской, которая под­вела итоги переговоров. Первая статья этой конвенции отменяла все ограничения сувере­нитета России на Черном море, наложенные Парижским трактатом. Это означало восста­новление черноморского военного флота и боевых укреплений Севастополя. Конвенция определяла и режим черноморских проливов, которые объявлялись закрытыми для всех во­енных судов в мирное время. Некоторые не­существенные оговорки Лондонской конвен­ции, направленные против России, носили лишь декларативный характер.

Отмена пресловутой «нейтрализации» Чер­ного моря была крупнейшим успехом русской дипломатии. Общественное мнение России справедливо связывало это достижение с име­нем Горчакова. Семидесятилетний дипломат переживал подлинный триумф.